– Сними.
– Нет, – обхватила я плечи руками, будто это ещё может меня спасти.
– Тебе лучше слушаться меня, асса́ру, иначе будет только хуже, я умею причинять боль, и ты ещё не знаешь, на что я способен. Всё то, что ты успела ощутить на своей шкуре – это далеко не предел.
– Делай, что хочешь, – посмотрела я исподлобья, хмуря брови.
Мне хотелось рыдать, но он не получит ничего. Хотя зачем я себя успокаиваю, он прав, он получит всё, если захочет, и напрасно я вступаю в борьбу с исга́ром. Он качнулся вперёд, а я вскинула руку, выставляя преграду.
– Не надо, я сама.
Я сглотнула. Всё же повиновалась ему, собрав полы сорочки, потянула с себя, открывая своё тело глазам стража. Пусть смотрит, он может брать моё тело, сколько угодно, но никогда не доберётся до души. Я не смотрела на него и застыла в ожидании, ощущая, как на спину упал тяжёлый каскад волос, прикрывая плечи. Мне было страшно поднять на него взгляд, даже леденело всё внутри, казалось, что вот-вот он накинется на меня, как зверь, вонзить зубы в мою плоть, растерзает. Оставшись без одежды, теперь я ощущала, что здесь не так и душно: по коже скользил сквозняк, тревожа чувствительные соски, они сжались, завязываясь в тугие комочки и призывно-откровенно топорщась. Меня накрыл жар от смущения. Глупое тело. Но я всё же удержала себя, чтобы не закрыться, чтобы он не думал, что я уязвима сейчас больше, чем когда-либо. Всё внутри смешалось, я не понимала, куда делась моя злость. Она растаяла. Его взгляд безысходно распалял во мне стыд. И кажется, что он насмехается надо мной, делает так, чтобы расшатать мою без того хрупкую, держащуюся на руинах уверенность.
Молчание затянулось, и я слышала в нём тяжёлое дыхание Маара. Я видела только его чуть расставленные ноги, напряжённые, жилистые, идеально ровные, красивые: мышцы то напрягались, то расслаблялись, вызывая во мне волнение, бьющее наотмашь. В горле пересохло так, что язык прилип к нёбу.
– Мне бы не пришлось делать тебе больно, если бы ты держала язык за зубами и исполняла мои приказы так же послушно, – прозвучал его чуть севший голос, и в нём немое возбуждение, как терпкое послевкусие красного вина – опьянило разом.
Я одёрнула себя, выстраивая преграду. Так дико страшно мне не было никогда, но это был другой страх, исходящий не от боли и запаха крови, а от какого-то ещё не ведомого мне чувства.
«Его брат убил мою сестру!» – всплеснулась внутри огненными, багряными густыми пятнами боль, как кровь от жертвенного быка.
Маар такой же ублюдок, как и его кровный вымесок! Он ничем не отличается от него, яблоко от яблони недалеко падает… Страж пользуется мной, он выкинет меня на растерзание своим воинам, как только я ему надоем, а потом полоснёт лезвием по горлу, разве не это он говорил Тхаре там, в хижине? И сейчас страж не удовлетворится лишь одним созерцанием моего тела.