– Дорогого и паршивого?
– Точно.
– Сенька, выходит, кто-то за тобой следил?
– Не уверена, – покачала я головой. – Скорее это была случайная встреча. Я бы заметила слежку, Ром, почувствовала бы. Или слежка длилась очень недолго, раз я не узнала снимающего, а он меня – да.
– И как понимать послание? Нас хотят шантажировать? – Ромка схватился за сердце.
– Шантажировать? Не думаю… – в руках у меня снова оказался конверт, я провела пальцами по напечатанным словам, по фотографии. – Мне кажется, это приглашение.
– Приглашение?
– Сыграть в игру.
– Прекрати так улыбаться! – заволновался Ромка. – Что это вообще значит – «поиграть»?!
– То и значит: фото, сделанное в Париже еще зимой, намекает на подготовку. Да хотя бы вот этого ограбления. Все это не похоже на наших обычных врагов, ты не находишь? Во-первых, вряд ли кто-то из них потащился бы во Францию ради одной единственной фотографии, как я уже сказала, снимок был сделан случайно, во-вторых, слишком уж замудрено, в-третьих – я всех наших помню в лицо. А этого нет, и в ресторане не заметила. Этот кто-то хотел заинтересовать меня, хотел, чтобы я поучаствовала в его игре. Пока это лишь мои фантазии, но они не лишены смысла.
– И труп – часть игры? Но чьей?
– У нас новый игрок. Уверена, он просто намекнул некоторым людям, что у него есть нечто весьма интересное о дочери Симбирина. Даже намекнул, какого свойства информация, чем легко привел механизм в движение. Если раньше у всех были лишь догадки, то он обещал доказательства. Он или она, – поправила я саму себя, потому что женщины как правило более коварны и могут похватать изощренным умом, мужчины обычно топчутся на уровне Ромке, для которого что-то сложнее чем «два плюс два» уже целое уравнение.
– На его месте я бы так и поступила, – задумчиво закончила я мысль. – И намек опасный, провокационный. Несущий за собой неизбежные потери.
– Надеюсь, он не следил за нами, когда мы занимались трупом, – поежился Ромка.
– Я ничего такого не заметила.
– Может, твое чутье хуже, чем ты воображаешь? И почему он прислал именно эту фотографию?
Мы вместе уставились на снимок. На нем я сидела вполоборота и тоскливо смотрела в большое французское окно. На мне костюм белого цвета (один из моих любимых, между прочим) и шляпа с широкими полями. Волосы уложены мягкими волнами и блестят на солнце. Алые губы и черная подводка для глаз довершают идеальный образ.
Ромка с недоумением уставился на меня, требуя объяснений.
– Что? – ответила я на его взгляд. – Я разыгрывала француженку! Мне было одиноко и тоскливо там, мама все время болталась по театрам, а я уже после десятого раза устала. Мне хотелось заняться делом!