Она замолчала, обкусывая ноготь на большом пальце, и я увидела, как дрожит её рука. Ленка боялась не меньше моего, и я вспомнила вдруг сцену из романа «Тихий Дон», где казаки заманили в казарму девку и отымели её всей сотней… Вспомнила описание той девки после того, как её отпустили: с безумными глазами, нелепо сводящая и разводящая ноги…
– Лен, давай сбежим?
– Как? Тут собаки по всей территории. И потом – куда? Ты хоть представляешь, где мы сейчас?
– Примерно.
– А сколько до трассы добираться представляешь? Лесом! Нет, Люд, проще по-хорошему дать хозяевам и не рисковать.
– Лен, я не могу так. Я не могу!
Она зажала мне рот, повалила на кровать.
– Ти-и-ихо ты! Чего ты не можешь? Расслабиться и получить удовольствие – пожрать икры, выпить вискарика и отыметь одного из этих крутяшков? Не он тебя – ты его, Люд! Это игра такая – кто кого. Не будешь дурой, тебя и не будут считать дурой, а понравишься – ещё и бабла дадут! Не нужно тебе, что ли, бабло?
– Лен, зачем? Зачем ты это сделала?
– Я обещала тебе отдых в бане? Я сделала! С Тохой, без Тохи… Да блин, Кобыркова, в чём проблема-то? Ладно я, а ты-то и так ехала сосать незнакомому мужику! Чё ты из себя строишь теперь? Так, всё, хватит! – она вскочила, решительно взлохматила волосы, оправила юбку. – Пошли! Пошли, говорю, пока они за нами не прислали! Дашь разок – не развалишься, целка-невидимка, бля…
Роскошь первого этажа и альтернатива пойти по туркам немного привели меня в чувство. В конце концов, не такого ли первого раза я хотела ещё вчера? И не лучше ли здесь, чем на отсыревшей даче, в спальнике?
В холле пахло шашлыком, огурцами и чем-то травянисто-дымным, сладким. Гашишем, короче. В огромные окна лилось солнце – так ярко и радостно, что внутри колыхнулось предательское «а местечко-то и правда, отпадное!»
– Леди, чужие! – неожиданно раздался короткий приказ, и откуда-то вылетела псина. Оскалила пасть и замерла в паре шагов от нас – одно движение, и кинется.
Ленка вцепилась в меня и тонко заверещала. Собаки – её кошмар. Она всегда обходила их по другой стороне улицы и орала как резаная, если какой-то шавке, даже самой мелкой, удавалось подойти незамеченной. Я тоже их боялась, но не до такой степени. В общажных кварталах всегда бродили огромные стаи. Особенно весело бывало по весне. Дядя Витя из одиннадцатой комнаты привозил тогда откуда-то охотничье ружьё и отстреливал собак прямо средь бела дня. Какие-то погибали, какие-то пугались и убегали, другие, наоборот, озлоблялись, но оставались. Они сбивались в новые стаи, и всё становилось ещё хуже. Тот же дядя Витя рассказывал мне, что собака, она и есть собака. Просто зверь, с которым надо уметь себя вести. Банально, но главное – не впадать в истерику. Ага… пойди, объясни это сейчас Ленке!