– Откуда нам знать, что вы говорите правду?
– Само ваше присутствие здесь уже делает вас соучастниками этого преступления, – холодно отрезал Эдвард. – Но если вы нападете на Тортугу – французскую территорию, населенную также и нашими подданными, спровоцировав таким образом конфликт между двумя великими державами – вы представляете, что с вами будет?
– Мистер Дойли, – сжав его локоть, быстро зашептал вдруг Мэрфи, но Эдвард не слушал его:
– Уйти отсюда, пока не стало слишком поздно – вот ваш единственный шанс избежать наказания вместе со своими работодателями! В этих документах нет ваших имен, вы ничем не связаны… – договорить он не успел: Рочестер, до той минуты державший правую руку опущенной за полу сюртука, внезапно извлек пистолет и прицелился ему в голову. Мэрфи, бросившись между ними, едва успел оттолкнуть Эдварда. Раздался выстрел, однако боли Дойли не почувствовал – должно быть, пуля прошла мимо.
– Скорее в шлюпку! – прокричал ему в ухо Уильям, под локоть вытаскивая прочь из каюты под прикрытием сопровождавших их матросов. Люди Рочестера мгновенно распознали что-то неладное, но без прямого приказа не решились взяться за оружие. Когда же сам владелец компании выбежал на палубу, размахивая разряженным пистолетом и приказал немедленно открыть огонь, было уже поздно – переговорщики успели перебраться в шлюпку.
Дорогу до брига Эдвард запомнил плохо, тем более что длилась она от силы несколько минут: Мэрфи, все время прикрывавший его отход, почти столкнул бывшего офицера на дно шлюпки и тяжело рухнул сверху, прикрывая собственным телом. Сам он дышал громко, прерывисто – слишком даже с учетом торопливого отступления и до сих пор не до конца минувшей опасности: пули все еще свистели в воздухе, хотя стрелки Рочестера после первого же залпа вынуждены были отступить, так что то скорее были мушкеты с брига. Эдвард, опомнившись, поднял голову, выпрастываясь из–под странно обмякшего Мэрфи:
– Все целы? Нужно как можно скорее… – начал он и осекся, когда поймал растерянный и странно удивленный взгляд юноши. Под ладонью Уильяма, которой он прижимал к груди рубашку, медленно расплывалось кровавое пятно.
– Ничего, – хрипло пробормотал он, оттягивая ткань и разглядывая рану, – ничего, простая царапина… – при этом он совсем зашатался и рухнул бы лицом вперед, не подхвати его Дойли в последнюю секунду.
Из шлюпки на борт брига капитана он вынес на руках – стоять твердо тот уже не мог – и, едва отдав боцману приказания идти обратно к берегу, потащил Мэрфи в его каюту. Слава Богу, кто-то из младших офицеров, забежав вперед, заранее успел разобрать там постель и послал за судовым врачом и горячей водой. Дойли кое-как устроил обмякающее тело прямо в верхней одежде на разворошенных одеялах, содрал с него, опомнившись, китель и сапоги, поднял голову и похлопал по щекам: на скунду ему показалось, что Мэрфи вообще перестал дышать.