− Зараза! Я испугалась! – ругается она и все думает, как бы посмотреть.
Сама затащила меня в какое-то кафе, чтобы пойти и посмотреть на то что вышло в туалете.
− Абалдеть! – заявила она, выйдя оттуда.
− А то! – со смехом сказал я. – Это мой способ послать ангелов на… попу, на попочку, на попенций…
− Краснов! – возмущенно перебивает она меня, краснеет и смеется при этом. – Ну нормально же общались!
Она не злится и мне остается только рассмеяться вместе с ней.
Потом мы взяли мороженое и пошли гулять дальше. Болтали о какой-то ерунде. Я вытирал пломбир с ее губ, она обзывала меня извратником, видимо скрестив извращенца и развратника, но меня это вполне устраивало. Мне было так хорошо и весело, что я не сразу заметил, как она стала сонно зевать, пришлось вести ее почти спящую домой. Она в машине уснула у меня на плече и даже не возмутилась, когда я поцеловал ее в нос, а когда чуть в губы не поцеловал, она сквозь сон выдала:
− Это на десерт…
Нет, ей опять что-то снилось про сладости, но я так прыснул хохотом, что пришлось рот себе зажимать, чтобы ее не разбудить. На десерт… о да, это и правда на десерт, потому что прямо сейчас о выживании нет никаких причин думать. Я сыт и полон сил.
Я отнес ее домой, уложил в кровать и даже одеялом накрыл.
Будильник ее отключил. Я босс, мне решать, когда ей ходить на работу или не ходить…
− А Пушок? – спросила она, ворочаясь. – Без него никак нельзя…
Я осмотрелся и правда где эта котяра? Недолго думая, просто переместил его в собственную руку.
− Ш-ш-ш-ш-ш! – зло заявил мне он, а я его буквально силой Алисе под бок уложил.
− Ры! – ответил я ему и с чувством исполненного долга удалился.
Я мог бы остаться у нее. Дерзости мне бы хватило залезть к ней под одеяло, а на следующий день врать, что было все и даже больше. Она бы злилась, было бы весело, но не так сытно… наверно.
Сейчас мне было просто легко и я не хотел ничего портить. Вернулся в офис, убедился, что там навели порядок и просто устроился в своем кабинете. Вернее кабинете Аллочки-сладенькой-наивной-девочки, которая сюда больше никогда не придет.
Закинув ноги на стол, я откинулся в кресле, скрестил руки на груди и закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Что там говорил Розиэль об отцовской воле? Чего там говорил я? Не все ли равно? Вообще, плевать я хотел на все это, потому что за свободу от голода я отдам все. Голову, жизнь, сердце, почку, член… хотя нет, член не отдам, или отдам…
Да никто не берет пока! Что паниковать?
Где-то в офисе начинает капать вода, я удивляюсь, открываю глаза, иду к двери, не переставая улыбаться. Странный этот «кап», зловещий и эхо какое-то подземное. Что, ко мне тварь какая-то пришла? Тогда ей очень не повезло, я как никогда силен.