– Они поют благодарственную песнь Поезду за то, что привел вас сюда! Мы так долго ждали, чтобы увидеть, как он дышит! Теперь мы счастливы!
Она запрокинула голову, блаженно зажмурилась и пропела с придыханием.
– Мы не убьем вас. Мы оставим вам руки, чтобы вы давали Поезду жизнь! Мы только съедим ваши ноги, чтобы не дать вам убежать! Вы будете жить долго, мы проследим!
– Сдохни первой!
Бегун замахнулся, целясь прикладом в оскаленный рот Хранительницы, и в этот момент снаружи раздался крик Сибиллы.
– Тим! – крикнула она. – Сюда! Быстрее!
Книжник схватил Бегуна за локоть, остановив удар.
– Она нужна нам живой!
Огонь взревел в раскаленной топке, плюнул искрами, кабину осветило алым. Бегун перевел дыхание и кивнул.
Книжник выскользнул на тендер, вскарабкался вверх по угольной куче. Становилось холодно. Так холодно, как бывает ранней весной в горах сразу после заката.
Со стороны тоннелей дул пронзительно ледяной ветер, и Книжник ощутил, как немеет опаленное дыханием раскаленной топки лицо. Свежий холодный воздух обжег ему легкие. Он услышал запах горячего железа из чрева паровоза, угля, хрустевшего под ногами, холодных скал, окружавших долину, и грудного молока, исходивший от жрицы.
Обоняние снова вернулось к Тиму.
Сибилла спрятала сына под бронежилет, благо места под ним хватило бы и трем бэбикам, и он, прижавшись к матери, практически не двигался и не издавал ни звука. Тим опустился на угольную кучу рядом с ними. Отблески от раскаленной топки доставали и сюда, и можно было рассмотреть лицо встревоженной жрицы. Теперь оно казалось чернее ночи: угольная пыль покрывала кожу и волосы густым жирным слоем, скрывая сложные тату на щеках и лбу. Если бы не зубы и белки глаз, жрица могла бы показаться сгустком мрака.
– Сейчас начнется, – сказала она, возясь с липучками на жилете. – Смотри!
Тим сразу понял, о чем она говорит. Вокруг поезда начали зажигаться костры и факелы. Люди Долины все это время прятались на границе света и тени, оставаясь невидимыми даже для остроглазой жрицы, теперь же их легко мог рассмотреть даже подслеповатый Книжник.
– Беспощадный меня побери! – выдохнул Тим. – Сколько же их?
Костров и факельных огней было так много, что вокруг паровоза и вагонов материализовалось огненное кольцо. С каждой секундой, с каждым новым вспыхнувшим факелом темнота отступала. И то, что сейчас видел Книжник, могло испугать до полусмерти даже очень смелого человека.
Они были полностью окружены.
В дрожащем свете пламени Тим мог рассмотреть воинов, стоявших по кругу, с факелами и оружием в руках. За спинами воинов маячили герлы и тины, вооруженные чем попало. Рты у всех открывались и закрывались, и ветер приносил к паровозу заунывный напев, накрывая его плотным куполом.