– Жилка в пуповине бьется? – спросила Сибилла.
По ее телу снова волной прошла судорога.
Книжник прошелся пальцами по скользкой бугристой поверхности, нашел пульсацию и кивнул.
– Перетяните ниткой и режьте, – распорядилась жрица. – И заверни его во что-нибудь. Ему холодно.
– Дай-ка я его подержу, – попросил Бегун.
Теперь Книжник не колебался. Петля из лески перетянула трубку из плоти, сверкнуло лезвие, и пуповина упала между ног Сибиллы, как мертвая змея.
Бегун отошел в сторону и сел у костра, держа на руках мяукающий сверток.
Схватки возобновились, но на этот раз все случилось быстро. Матка вытолкнула послед, и Сибилла, окончательно обессилев, упала на спину. Кровотечение продолжалось, хоть не так, как в начале родов, но с каждой минутой шансов остаться в живых оставалось все меньше и меньше. Кровь нужно было немедленно остановить.
Для таких случаев у знахарок и шаманов всегда находились нужные травы. Белка тоже имела травы и мази про запас. Но у Тима ничего не было. Вокруг были снег, лед и грязь, а не фармерские летние луга, и взять лекарства было негде. Кровь и жизнь вытекали из Сибиллы по капле, и он ничего не мог сделать.
– У тебя есть иголка? – спросила жрица внезапно.
Книжник кивнул.
– Меня надо зашить. Сумеешь?
Вагина Сибиллы напоминала свежую рану со всех сторон, и что именно там можно было зашить толстой иглой и грубыми нитками, оставалось загадкой, но Тим снова кивнул.
– Дайте мне его к груди… и сделай, что я сказала. Зашей края раны, там где разрез. Я потерплю.
Бегун аккуратно передал ей новорожденного.
Вождь выглядел странно, словно оглушенный, и был совершенно не похож на себя обычного.
– Спасибо вам, – выдохнула Сибилла, закрывая глаза.
Она прижала ребенка к груди, малыш нащупал губами сосок, впился в него и замолчал. Жрица задремала. Осунувшееся лицо разгладилось. Она больше не внушала страх. Книжник вспомнил ту самую фотографию в старом журнале: счастливая женщина и упитанный малыш у ее груди. Новорожденный не походил на упитанного, но вот то, что промелькнуло в глазах Сибиллы… Что это было, если не счастье?
У Тима не было иллюзий – все это временно. Жрицы живут ради Беспощадного. Ради того, чтобы приносить ему жертвы. Родившаяся в Сити герла может стать жрицей, если повезет. Мальчик же может стать только воином или охотником. Жрицы не любят своих детей-мальчиков, они любят только Беспощадного и власть, для этого надо родить девочку, а продолжение рода с помощью челов – всего лишь досадная необходимость.
Но ему хотелось верить, что, несмотря на то, что родился мальчик, в глазах Сибиллы он увидел счастье и любовь. Иначе зачем было ее спасать?