«Да, только она сгорела в болезни, едва переступив порог тридцатилетия», – прочитал Невилл в глазах Марианны.
– Ты гораздо больше саксонка, чем валлийка! – сурово сказал он. – В тебе больше здравого смысла, чем в романтичных дочерях Уэльса!
– Ты ошибаешься, – ответила Марианна, опуская глаза на сложенные на коленях руки. – Во мне достаточно валлийской крови, чтобы суметь воспротивиться постылому союзу с нелюбимым человеком.
Невилл посмотрел на нее долгим внимательным взглядом: дочь показалась ему такой взволнованной и напряженной! Сердце и житейский опыт подсказали, что Марианна отстаивает свободу не просто так.
– Твое упорство говорит мне только об одной возможной причине, – медленно произнес он. – В твоем сердце кто-то есть, Марианна, и я напрасно считал его свободным. Тогда почему ты молчишь? Если ты можешь выбрать супруга, который помимо иных достоинств будет вдобавок мил тебе, неужели я стану противиться? Не скрывай, откройся мне! Разве моя догадка не верна?
На скулах Марианны вспыхнул легкий румянец. Она встретила улыбающийся и любящий взгляд Невилла, который смотрел на дочь с пониманием, и низко склонила голову.
– Ты правильно угадал, отец, – чуть слышно сказала она.
– Тогда назови имя! – ласково потребовал Невилл и ободряющим жестом взял ее за руку. – Как-то я не замечал, чтобы ты хоть кого-нибудь выделяла из тех, кто искал твоей благосклонности! Может быть, мне неизвестно имя твоего избранника?
Вот сейчас все и решится. Марианна судорожно глотнула воздуха и на вопрос отца отрицательно покачала головой.
– Ты знаешь его имя и его самого, отец. Ты знаешь, как он благороден, доблестен и отважен. Я никогда никого не встречала, кто превосходил бы его достоинствами, и надеюсь – всем сердцем надеюсь! – что мое признание не огорчит тебя!
Невилл слушал ее так, словно не верил собственным ушам. Улыбка исчезла с его лица. Он долго и недоверчиво смотрел на дочь, потом медленно выпустил ее руку.
– Не огорчит? Обрадует, наверное? Так ты думала? Неразумная! Как ты могла? Как ты посмела?! – говорил он обманчиво тихо, не спуская с Марианны суровых глаз. – Ох! Я чувствовал, что его пребывание во Фледстане обернется бедой для тебя!
Он тяжело поднялся и принялся расхаживать по зале, скрестив руки на груди, то и дело бросая в сторону Марианны взгляды, полные странной печали. Марианна ждала негодования, гнева, крика, но отец молчал. Тогда она робко посмотрела на него с надеждой, но Невилл резко отвернулся от дочери.
– Чего ты ждешь от меня? – мрачно осведомился он. – Неужели ты и вправду думала, что я отдам тебя человеку, объявленному вне закона, чей удел – погибнуть в сражении с ратниками шерифа или, еще хуже, на эшафоте? – тяжелый вздох сотряс его грудь. – Я сам виноват! Нельзя было медлить с твоим замужеством. Нельзя было позволять ему так долго оставаться во Фледстане! Но мог ли я помыслить, что моя дочь настолько забудет о своем положении, о чести рода, наконец!