Робин! Любовь моя, радость, счастье!
Как быстро сбылось предсказание рун, и она потеряла того, кого любила! Вот, оказывается, в чем заключалась перемена в ее жизни. Какая горькая насмешка – венчание с другим, когда любимый умер и унес ее сердце с собой в могилу. Долг велит ей выйти замуж, родить детей, которые унаследуют состояние ее рода…
Марианна рассмеялась горьким смехом. Есть утешение и радость быть избранной Светлой Девой! Дева не живет долго после смерти Воина, которому она предназначена. Но сколько бы времени ей ни осталось, она проведет это время в молитвах. Ей есть что замаливать, но никогда она не сможет простить себе, что он умер, разуверившись в ней!
Надежная, бережная отцовская рука обвила ее плечи, и Марианна, повернув голову, увидела возле себя сэра Гилберта.
– Он уехал, – сказал Невилл, и Марианна поняла, что отец говорил о Ричарде Ли. – Ты вела себя как королева. Я горжусь тобой! Что я могу для тебя сделать, доченька?
– Ничего, – прошептала Марианна, склоняя голову отцу на плечо. – Ты и так был ко мне великодушен!
Сэр Гилберт крепко обнял ее и прижал к себе так, словно хотел оградить от всех горестей и напастей.
– Желал бы я знать, что творится в твоей голове! – признался он. – Что у тебя на сердце, мне понятно без слов!
– Я думаю… думаю о той жизни, которую мы прожили бы с моим нареченным, если бы его отец не погиб. Если бы он тоже остался жив! – неожиданно призналась Марианна.
– Возможно, что граф Альрик был прав – вас ждало бы счастье, – глубоко вздохнул сэр Гилберт, – но к чему об этом говорить? Пусть мертвые спят в могилах, а живые выполняют оставшийся долг перед жизнью! Доченька, я сейчас еду в Ноттингем. Гонец сэра Рейнолда передал мне на словах и его устное приглашение. Я боюсь оставлять тебя и очень хочу, чтобы ты поехала со мной.
Марианна отшатнулась и посмотрела на отца так, словно он предложил ей прыгнуть в яму со змеями.
– Поехать с тобой? На праздник, который устраивается по случаю гибели Робина?! Отец, – и она покачала головой, – мои силы на исходе! Пожалей меня и позволь остаться.
– Что же ты будешь делать? – спросил Невилл, пристально глядя на дочь.
– Молиться, – эхом раздался в ответ шепот Марианны, – больше мне все равно ничего не осталось.
Он долго думал, потом заставил ее посмотреть ему в глаза и требовательно сказал:
– Обещай, что не сделаешь глупость. Никаких монастырей, послушаний и постригов!
Судорожно сглотнув, Марианна кивнула.
– И не покинешь замок!
Марианна подняла на него глаза, в которых таяло слепое расплавленное серебро, и смогла только прошептать: