Их сердца стремительно бились в такт, словно оказались в одной груди. Но вот дыхание обоих стало выравниваться, и они посмотрели друг на друга сияющими глазами.
– О Робин, это было так чудесно! – призналась Марианна, вытирая ладонью капельки пота, выступившие на его лбу. – Теперь я понимаю, почему церковь преследует плотскую любовь. В такие мгновения для меня нет другого Бога, кроме тебя!
Робин слушал ее признание, и его губы подрагивали в нежной улыбке, и такую же нежность и тайное торжество победителя отражал взгляд его потемневших глаз. Заглянув в глаза Робина, Марианна вдруг безудержно рассмеялась.
– Любимый, если бы ты видел, какой у тебя гордый вид!
Он тоже рассмеялся и, поцеловав ее в улыбающиеся губы, разомкнул объятия. Их разгоряченные тела стали остывать в прохладном воздухе, и Робин с Марианной забрались под теплое покрывало. Из-за ставней доносились раскаты грома, шум ливня, а они лежали, тесно прильнув друг к другу, охваченные усталостью и бесконечным умиротворением, и обменивались нежными поцелуями. Умиротворение сменилось новым желанием, и они вновь соединились, уже не страстно, а нежно, и она сама сдерживала его, прося шепотом помедлить, отзываясь тихими стонами на каждое его движение. Внимая ее просьбам, он оставался неторопливым, пока не довел ее до полного изнеможения.
– Милая, милая! – шептал Робин, прижимая Марианну к груди. – Какая же ты у меня восхитительная! Сколько в тебе и жара огня, и нежности прохладной воды! Ведь я уже после твоего пребывания в Руффорде все понял в тебе, узнал, что ты не забыла меня, сознался себе самому в том, что люблю тебя. Надо было еще тогда искать встречи с тобой.
– Признал наконец, что ошибся? – рассмеялась Марианна, целуя Робина в ямку между ключицами. – Мучил и себя и меня, а давно бы могли быть вместе.
Робин опустил на нее глаза и улыбнулся.
– Вообще-то я сейчас не сожалел об упущенном времени, а подумал о том, что тебя, такую, какая ты есть, могу принять только я. То, что приводит меня в восхищение в тебе, у прочих родовитых претендентов на твою руку вызвало бы полное неприятие.
Марианна запрокинула голову, посмотрела ему в глаза и, притворно нахмурившись, спросила:
– Ты так уверен в этом?
– Что это ты говорила о пристойном поведении супруги на ложе? – рассмеялся Робин. – Напомни-ка мне!
Марианна рассмеялась в ответ и обняла Робина так крепко, как только могла.
– Как я люблю тебя! – прошептала она, потершись щекой о его плечо. – Мне так легко, так хорошо с тобой!
В закрытую дверь негромко постучали.
– Робин, столы накрыты к ужину! – послышался звонкий голос Кэтрин.