– Помоги, – ответила она, не удивившись его предложению, не выразив никаких чувств при его появлении.
Стебельки быстро замелькали в руках Робина. Он безошибочно отделял одну траву от другой, словно пальцы сами угадывали, что им попадалось: крестовник или мята, ромашка или маргаритка, папоротник или полынь.
– Ты прежде ни разу не обмолвился о том, что изучал медицину, травы, их свойства, – сказала Марианна, не отрывая глаз от разбираемого ею пучка ландышей.
– К слову не пришлось, – ответил Робин.
– Например, когда я лечила рану, которую ты получил из-за меня в монастыре? – предположила она, сопроводив слова резким смешком.
– Я хотел побыть возле тебя подольше, – спокойно сказал Робин, намеренно не обратив внимания на этот смешок. – Узнай ты, что я разбираюсь в лекарском деле, гордость не позволила бы тебе сделать вид, что моя рана более тяжелая, чем была на самом деле, и мне пришлось бы расстаться с тобой раньше. То, что я умею лечить и готовить лекарства, не тайна, и я обязательно рассказал бы тебе.
– Ты и рассказал, когда представился подходящий случай.
Он медленно поднял голову и пристально посмотрел на Марианну, уверенный, что найдет в ее глазах упрек. Неужели она думает, что ему было легко той ночью исполнять долг целителя, что он занимался этим из собственной прихоти, а не по необходимости? Но Марианна не заметила его взгляда: она по-прежнему разбирала травы, которые поглотили все ее внимание, и ее лицо оставалось спокойным, как лица каменных изваяний усопших на крышках надгробий. Она не упрекала, и он напрасно заподозрил ее в злой иронии. Она произнесла эти слова просто так, как если бы отчеркнула пером нужную строку в книге и продолжила читать дальше.
– Где же ты обучался? – спросила Марианна тем же ровным, ничего не выражающим тоном.
– Везде, где учили. В том числе и в Уэльсе – у друидов и у твоей бабки леди Маред. Здесь, в Средних землях, у твоей матери.
Он намеренно хотел пробудить в ней хотя бы какое-то живое чувство, и на миг ему это удалось: в поднятых на него глазах Марианны мелькнула искорка былого любопытства. Но только на миг. Ни о чем не спрашивая, Марианна снова углубилась в травы.
– Судя по такому разнообразному сбору, ты изрядно побегала по лесу! – заметил Робин: одни травы росли в тенистых и влажных местах, другие любили солнечные пригорки.
– В лесу хорошо! – и Марианна неожиданно улыбнулась прежней улыбкой – светлой и мечтательной, при виде которой у него отлегло от сердца.
Она по привычке вскинула руку к виску движением, которым раньше поправляла капризный локон. Но сейчас ее пальцы встретили пустоту, отдернулись, как обжегшись, и медленно сжались в кулак. Улыбка исчезла с ее лица, и Марианна низко склонила голову над травами.