- А разве жертва была ограблена?
- Нет, что верно, то верно. Убийцу, несомненно, потревожили. По моему мнению, никто не стал бы так рисковать, не зная ради чего.
- А вы у всех проверили алиби? - небрежно спросил я.
- Да. Но это было не очень просто. Большинство артистов уже легли спать, во всяком случае они так утверждают, и по этой причине ничего не слышали.
- А вы их всех проверили?
- Да, всех.
- И все находились в своих фургонах?
- Не все. Пивуникони, маг, и его ассистентка отправились обедать в ночную коробку. Я проверил: это правда. А Градос давали частное представление в одной коробке, где их все хорошо знают.
Я вздрогнул.
- Тоже проверено?
- Да, синьор комиссар. На этом представлении они исполняли свой номер.
Я не стал расспрашивать об этом более подробно, чтобы не навести Ферна-Брасса на след, но мне стало грустно. Своей башкой, сделанной во Франции, я считал, что убийца - это Донато. И вот эта теория разрушена. Я все более сожалел о своем посещении дворца Кабеллабурна.
Мы с моим коллегой весело провели время, вспоминая о хороших временах и прежних делах. Потом я отправился к французскому Гаргантюа, переваривающему все что угодно, даже обиды.
Я нашел Беру лежащим на кровати без движения. Он меняется на глазах, храбрец.
- Тебе что, не по себе, козленок? - заметил я.
- Это из-за завтрашнего дня, - ответил он.
- Причем тут завтра?
- Завтра воскресенье.
- Ну и что из этого?
- Завтра состоятся два дневных представления, так заявил патрон.
- Я понимаю твое опасение, толстяк, я сочувствую тебе. Но ты будешь пожирать поменьше дряни в каждом представлении, чтобы уравнять твои возможности, вот и все.
- Это-то все ерунда, - воскликнул он, - но у меня не будет времени для обеда между вторым дневным и вечерним представлениями!
Пока он натягивал на себя костюм, в котором ему предстояло выступать, я отправился пошататься около Градос. Этот милый дуэт уже закончил свой номер. Донато присыпался тальком, в то время как Поль раскладывал пасьянс. Обнаружили ли они мою записку? Без сомнения. Если они пользуются наркотиками, они должны были открыть ящик. Я заметил, что жесты их были мертвыми, нервными, ну и, потом, они не разговаривали, что противоречит их обыкновению.
- Шпиончик! - произнес вдруг чей-то голос у меня за спиной.
Я повернулся: это была Мугуэт. По-прежнему следит за мной, эта трусиха, с тех пор как я опрокинул ее на сено.
- Вы обещали пойти со мной погулять сегодня днем, - сказала она.
- Простите меня, мое нежное сердечко, но меня задержала тетя.
- Если вы хотите, чтобы я вас простила, поведите меня ужинать после представления.