– Ее зовут Акира, ей уже шесть лет! Вот сейчас она просит поесть, а потом ее надо сводить в туалет, – рассказывал он девочкам, показывая на экран Тамагочи. Черт возьми, эти девочки первые, кому он лично дал в руки свою идиотскую игрушку! Правда, всего на пять секунд, но это было сродни чуду!
Из-за смены условий жизни люди на базе подверглись длительному стрессу, который резко повлиял на гормональный фон. Рождаемость упала и сегодня едва перекрывает смертность. Восемь лет прошло с бойни шестьдесят третьего, а мы до сих пор не можем восстановить прежнюю численность населения. Так что детей у нас мало, что всегда находит отражение в пропагандистском комиксе, где армии редеют, а жители призраками ходят вокруг горсточки детишек в комбинезонах с четырьмя эмблемами блоков.
Фунчоза настолько расцвел рядом с ними, что за последние сорок минут, в течение которых мы черепашьим ходом пробирались в деревню, он не произнес ни одного матерного слова. Ну, чересчур матерного.
Тропа до деревни проходила по местности, где холмы граничили с подножием гор, и была чертовски узкой.
– Узкая, как жопа у Вьетнама! – описал Фунчоза.
Я же говорю – без чересчур матерного слова.
Колеса постоянно продвигались по кочкам, и вся езда превратилась в один аттракцион под названием «Без пяти минут тошнилка». Аякс скрипел и кряхтел, переезжая с одной кочки на следующую.
Когда мы прибыли на место, мы поняли, почему здешняя местность остается без внимания зараженных. С одной стороны деревню укрывают горы, а с другой – холмы, за которым расположена нефтяная станция. Тропа, по которой мы приехали, вела серпантином по склону, усаженному плотной стеной деревьев. Сама деревня находилась в низменности, напоминающей чашу, глубоко спрятанную в неровностях горного плато. Девочки были правы, тут ветра круглый год заперты в этой чаше, а значит и запахов не разносят. Тот факт, что люди живут здесь уже четыре года жестко бил по всем аргументам в пользу подземной жизни. Потому что, если бы хотя бы малейшие частицы аромата человеческих тел просочились из этой долины наружу, счет их жизней бы шел не на года и даже не на месяцы. Счет бы шел на часы.
Наконец, БМП остановилась.
– Черт подери, что это за хрень у них тут? Детский лагерь? – сказал Фунчоза, разглядывая первые картинки деревни с мониторов, куда внешние видеокамеры отправляли сигнал.
Едва завидев очертания сетки рабицы на экране, мои надежды начали рушиться со скоростью урагана. Хотя, с другой стороны, если природные барьеры сделали их недоступными для нюха зараженных, то и оградительные стены и укрепления им не нужны. Но все мое существо, выросшее под десятью метрами земли, окруженное толстыми железобетонными стенами, противилось жалким попыткам придать большей безопасности этому месту.