Не спорю, мы все к ней неприязнь испытывали по объективным причинам, но в то же время она была одним из опытнейших солдат среди всех нас, и терять столь неординарный потенциал было сродни отрубленной руки. Я вдруг почувствовала себя беззащитной перед всеми нападками этого озлобленного на нас мира, который безжалостно сожрал самого отважного и талантливого из нас.
На заднем плане в ангаре доктора продолжали суетиться вокруг спасенных жителей деревни, а мы готовились к тому, что нам сейчас надерут задницы.
Мы все смотрели в пол. Наверное, нам было стыдно, я точно не знаю. Мыслями я до сих пор пребывала в кровавом кошмаре, что мы пережили в том чистилище, в котором оставили своих друзей.
Генерал тянул паузу. Долгую и мучительную. Пристрели уже нас всех, и дело с концом!
– Сколько вас осталось?
Мы молчали. Мы знаем, что Фунчоза заговорит. И в данную секунду он выполнял трудную математическую задачу.
– Тридцать, – ответил он наконец.
– Товарищ Генерал, – поправил его Генерал.
– Тридцать человек, товарищ Генерал, – ответил Фунчоза без особого энтузиазма.
Генерал снова замолчал. Я изредка бросала на него взгляды, чтобы прочитать его лицо. Оно было каменным. Он медленно разглядывал нас своими черными глазами яркими на фоне белков, и в этом взгляде читалось презрение.
– Где ваш командир, Маяк? – спросил Генерал через долгие минуты молчания.
Калеб ответил не сразу.
– Тесса не выжила, – отрезал он.
И снова меня кольнуло в самое сердце. С трудом верилось, что мы потеряли Стальную Стерву!
Я взглянула на Полковника Триггера. Он смотрел в пол. Прятал слезы? Оля, я тебя умоляю! Да ему наплевать, кем руководить! Ну или кого трахать. Вот, пожалуйста, поднял глаза, и хоть бы капля скорби в них была! Ничего!
Абсолютная пустота.
– То есть вы потеряли почти половину действующего состава отрядов специального назначения, включая одного командира? – растягивал Генерал.
В моменты наивысшего гнева в его речи просыпались давно забытые оттенки легкого африканского акцента. Сейчас я слышала их отчетливо.
– Двадцать единиц первоклассных солдат с выдающимися навыками и способностями, – говорил Генерал бесстрастно, но его акцент усиливался с каждым словом, и я прямо ждала, когда он нас всех в тюрьмы побросает.
А тем временем он продолжал:
– Двадцать единиц экипировки, над которой мы постоянно работаем и улучшаем. Для которой вы каждый раз совершаете вылазки на поверхность, чтобы добыть электросхемы, провода и прочий материал. Все кануло в Лету из-за чего, напомните?
Меня немного покоробило, что Генерал сравнил ценность боевой экипировки с ценностью солдатской жизни, но я не смогла бы ему перечить. У меня пересохло в глотке. У Фунчозы, наверное, тоже, потому что он молчал.