– При мне останешься. Согласная?
От великого смущения у Веселовской густо зарумянилось лицо, заштормило грудь в глубоком декольте.
– Согласная… Как есть, согласная… – Залепетала Веселовская. – Вот только у батюшки позволенье испрошу.
– Да куда он денется, твой батюшка?! А ежели откажет – из майора разжалую в ефрейторы.
– Я и без батюшки согласная… – твердила Веселовская.
– Ну, то-то же. Сегодня в полночь жду тебя в своей опочивальне. Караул пропустит, я его предупрежу.
– Как прикажете, Ваше Государево Величество. Дозвольте к ручке вашей с благодарностью припасть.
– Потом, в опочивальне. Сейчас не время. На плацу меня солдаты дожидаются.
Государь орлом взлетел в седло и в сопровождении гусарской роты ускакал.
***
Царь вовсю старался заручиться дружбой с фельдмаршалом уворовым, но тот сторонился Павла. Объяснялось это тем, что император во всем старался подражать порядкам прусской армии, а Суворов презирал подобное низкопоклонство. Русские солдаты завсегда били пруссаков. Нынешняя
Царь вовсю старался заручиться дружбой с фельдмаршалом Суворовым, но тот сторонился Павла. Объяснялось это тем, что император во всем старался подражать порядкам прусской армии, а Суворов презирал подобное низкопоклонство. Русские солдаты завсегда били пруссаков. Нынешняя армия была годна только для смотров и парадов.
Фельдмаршал под предлогом отсутствия военных действий запросил себе отставку. Павел не стал его удерживать и сослал под гласный унизительный надзор в родовое имение под Кобрином.
Суворов постоянно объезжал деревни, глубоко вникая в нужды крепостных крестьян, исправно посещал местную Петропавловскую церковь и даже своим командирским басом пел на клиросе. Слух у него был отменный, фальши не терпел.
Занимался любимым огородом, выращивал морковь, редкие сорта картофеля, помидоры, кабачки и баклажаны.
Царь надеялся, что Суворов, изголодавшийся по армии, все-таки запросится на службу. Но полководец был железных принципов и отправляться на поклон к царю не имел желания.
Павел неоднократно пытался помириться с упрямым стариком, но тщетно. И тогда царю самому пришлось приехать на поклон к фельдмаршалу.
**
На дворе стоял жаркий августовский полдень. Суворов, как всегда, копался в огороде. Тут во весь опор к нему бежит слуга. Задыхается, кадык, того гляди, из горла выпрыгнет. С перепугу раздавил на грядке два спелых баклажана.
– Ваша Светлость, – крестится слуга. – Век воли не видать и остаться в крепостных. – К вам самолично царь пожаловал! Он вас в гостиной дожидается.
– По какой такой нужде?
– Не имею чести знать. Оне мне не докладали.