Свет не давал совсем уж расслабиться и задремать. И всё же веки тяжелели, теплели, и из-под подволока выплывали мутные лица. Комдив – «больше некому, Рома, я на тебя рассчитываю», Стас и Толя – «ну, Ром, служба службой, а когда всё-таки на шашлыки?», мама, тоненькая, в белой косынке. «Ромочка, ну сколько, сколько мне ещё надрывать сердце, скажи? Когда ты уходишь в море, я не могу…»
Он мотнул головой, прогоняя недослушанные слова. Двадцать пять лет одно и то же. Мама, когда ты уже поймёшь, что без лодок нечего делать и некем быть? Галя же поняла.
Галино лицо – тёмный румянец, узкие дуги бровей. Рука в кожаной перчатке – в его голой ладони.
«Рома, тебе будет намного легче, если ты сможешь целиком отдаваться своему делу и никто не будет себе требовать отдельный кусочек тебя. А я так не сумею. Я буду хотеть всё больше, больше, и ты будешь разрываться между мной и лодкой. Не надо. Давай закончим сейчас».
Она была права, конечно. Ей больше, чем кому бы то ни было, он хотел бы отдавать своё время, свои силы и мысли. А лодке не хватило бы части его. Лодка требовала его себе целиком.
Хорошо они расстались. И созванивались, писали друг другу – редко, правда, пару раз в год. Это тоже правильно. Чтобы не бередить.
Смешно: он мог представить, какие слова бы она сейчас сказала, чтобы поддержать его, мог мысленно услышать тёплый грудной голос, гортанный переливчатый смех, но лицо виделось ему смутно, как сквозь дымку. Ещё бы, когда они в последний раз виделись? Он, кажется, приезжал к Ковалёвым в Москву – и она зашла, смеющаяся, в зелёном…
– Товарищ командир, говорит штурман.
Кочетов поднял руку, подтянул к себе рукоять «Каштана».
– Слушаю.
– Мы в заданном квадрате.
Пришли.
Время стрелять.
Сашка, как всегда, сидел, подтянув коленки к груди, пристроив на них книжку. Ладонь подпирала подбородок, пушистая светловолосая голова наклонялась над страницей.
Он и бровью не повёл, когда Артур вошёл к нему и дверь тихонько хлопнула, закрываясь.
Артур хмыкнул, подошёл ближе.
В слабом свете ламп от Сашкиной головы на страницу падала округлая тень, тихонько сползала ниже, ниже, перебиралась на следующий лист. Пальцы рассеянно отстукивали на покрывале ритм строк.
Сашка немало книг перетаскал из корабельной библиотеки у замполита, но Артур почти каждый раз заставал его с Лоркой – как сейчас, тихого, задумавшегося.
Артур приподнял ладонь, хлопнул по узкому плечу. Сашка вздрогнул, поднимая голову. Страницы затрепетали.
– Просвещаешься? – Артур выпустил его плечо, сложил руки под грудью. – Дело хорошее, но так можно и всю жизнь пропустить. Дуй в центральный. Там сейчас начнётся то, ради чего ты, собственно, и рвался сюда.