Фельдшер, поправлявший повязку, поднял голову, переглянулся с Вершининым, перевёл взгляд на Кочетова. Кочетов шагнул вперёд, к кровати больного.
– Мы всплыли в надводное положение, Григорий Алексеевич. Дифферент ноль. У вас, видимо, кружится голова.
– Товарищ командир, – Гриша улыбнулся бледными губами. – Вы… вам виднее.
– Рана на лбу поверхностная, – сказал Вершинин. – И, скорее всего, сотрясение головного мозга. Без компьютерной томографии точно нельзя сказать.
Кочетов повернулся к нему:
– Как лечить?
– Пять дней постельного режима, – пробормотал доктор, – ну, я за три на ноги встану…
– Отлежите все положенные пять, – сухо сказал Кочетов. – Александр Дмитриевич и Иван Сергеевич, – он кивнул на фельдшера, – будут вас наблюдать. Если состояние ухудшится, немедленно докладывайте мне.
– Товарищ командир, – прошелестел Гриша, – пожалуйста, не сообщайте в штаб, что меня ранило. Сотрясение за пару дней пройдёт, а вам запишут как халатность или ещё как-нибудь припомнят.
Кочетов помолчал, прошёлся по каюте – её хватило на три шага.
– Докладывайте мне немедленно, – повторил он. – Если Григорий Алексеевич почувствует себя хуже или его состояние не придёт в норму за пять дней, мы сообщаем в штаб и немедленно доставляем его на берег.
Вряд ли получится «немедленно», в штабе начнут проволочки устраивать. Ладно, это их дело. А команде главное – всем вернуться живыми и невредимыми.
– Александр Дмитриевич, – он повернулся к журналисту. – До выздоровления доктора замените его на посту. Поможете товарищу фельдшеру. Возьмите халат.
Серые глаза широко распахнулись:
– Есть!
– Товарищ командир, – улыбка на Гришиных губах могла бы сойти за лукавую, не будь уголки белыми от напряжения, – а запись в вахтенном журнале – будет?
– Григорий Алексеевич, – Кочетов хмуро взглянул на него, – коль скоро вы больны и можете испытывать проблемы с памятью, я вам напомню, что в экстренных условиях имею право принимать любые меры, необходимые для обеспечения безопасности корабля. А вахтенный журнал – не ваша печаль.
Гриша слабо пожал плечами – и поморщился, прижал ладонь ко рту.
– Иван Сергеевич, – ровно произнёс Вершинин, – тазик принесите.
– Разрешите?
Саша подняла голову от карточки, исписанной мелким докторским почерком, спешно прикрыла зевок ладонью. Так уж заведено было на лодке: заходя к кому-то, надо непременно спросить разрешения, а вот ответа можно не ждать вовсе – заходи, да и всё.
Конечно, когда ты спрашиваешь разрешения у командира корабля, ответа лучше подождать: себе дороже. Но Саша и начальником медчасти была всего лишь временно – и не удивилась, когда в каюту, не дожидаясь её слов, протиснулся Артур.