– Эти случайности связаны между собой тем, что подводная лодка – очень большой и очень сложный механизм, товарищ капитан второго ранга. И к походу её готовили в ускоренном режиме. Сбои неизбежны. А вот то, что со всеми сбоями экипаж быстро и эффективно справляется – закономерность, которая многое может сказать об уровне его подготовки.
– Вы очень хорошо говорите о своих товарищах, Алексей Анатольевич, – особист вновь улыбнулся. – Однако мой долг – расследовать всю цепочку событий. Если на лодке кто-то систематически устраивает саботаж, пытаясь вывести её из строя и сорвать выполнение боевого задания…
– Товарищи офицеры, мичманы и матросы! – по рубке прокатился звучный, усиленный динамиком голос командира. – Через пять минут – общее построение на ракетной палубе.
На палубе было шумно от ветра, от гула волн, но сильный чистый голос командира, стоящего перед строем, без труда прорывался сквозь этот шум.
– Товарищи подводники! Принята шифрограмма от командования Северного флота, – Кочетов развернул сложенный лист бумаги, вздрагивающий в его руках на ветру. «Поздравляем экипаж К-214 «Белуга» с успешно проведёнными ракетными стрельбами. Благодарим за высокую воинскую выучку и профессионализм».
Многоголосое «Ура!» загремело в ответ. Кричала и Саша, хотя она к этой стрельбе имела мало отношения и у неё с самого утра саднило горло – может, просквозило с непривычки на палубе.
Но горло – пустяк. Какое яркое сегодня солнце, так и брызжет в глаза. Как здорово глотать ветер, чувствовать щеками холодные капельки – и как не хочется вниз, в затхлые отсеки. Пусть Кочетов говорит, говорит побольше, чтобы они ещё постояли и подышали. Пусть рассказывает про Арктику, про трудный поход подо льдами, про то, что им всем нужно быть особенно внимательными и ответственными…
Эх, замполита бы выпустить – три часа бы заливался соловьём. А командир, увы, долгих речей не любит.
– Все вниз! Приготовиться к погружению.
Палуба вибрирует от проворных шагов, ходит вверх-вниз на волнах. Постоять ещё хоть несколько секунд, посмотреть, как растекаются бело-жёлтым маслом солнечные блики в волнах.
Прямо под бортом – тяжёлая сине-серая тень, будто под волнами гранит, и пена не искристо-белая, как в носу лодки, а темнее, с металлическим отблеском. И резкая, чёткая граница между светом и тенью – контуром рубки, аккуратным прямоугольником.
Пора. Куда все так быстро делись? Они, наверное, уже спускаются, если она задержится, командир будет ругаться.
Палуба скачет вниз-вверх, ветер словно подпихивает к краю. Саша идёт медленно, осторожно, стараясь не потерять равновесия. Где же, где тут вход в ограждение рубки? Она видела, она ходила здесь – и понять теперь не может, как попасть внутрь.