Стоял душный июньский вечер. Из железнодорожного парка доносились гудки тепловозов и грохот вагонов, спускаемых с «горки», о чем-то переговаривались вагонники по громкой связи. «Сходить что ли за сигаретами?» – подумал Щербаков. По дороге он встретил Пашу Пруцакова, с которым работал в одной смене.
– А меня опять в военкомат вызывают, на медкомиссию, – вместо приветствия сказал Щербаков, – вот в четверг с утра поеду.
– Нам же в четверг «в день»! – ответил Пашка.
– Да пофигу, повестка есть с печатью, – подмигнул Александр.
– Как думаешь, загребут в армейку? – закуривая «Приму», спросил Пруцаков.
– Да уже сто раз вызывали. Так, посмотрят, напишут, что годен, и всё.
– Не ссы, – затягиваясь табачным дымом сказал Пашка, – сейчас войны нет, пошлют куда-нибудь в Сибирь, а если деньги есть – «отмажешься» или поблизости служить будешь. Я вот перед «первой чеченской» отслужил в стройбате. Ну, поначалу тяжело, конечно – «деды» гоняли, а потом нормально. Правда, когда домой в Грозный вернулся, вскоре война началась. Всё побросали, в том числе квартиру там, в Ленинском районе, еле уехать успели. У меня очень много чеченцев друзей было, с детства вместе в одном дворе росли, в школе учились. Один мне и помог из Грозного выбраться, когда «беспредел» начался. Асадов Шамиль его звали, одноклассник. Не знаю, где он сейчас.
– Денег я платить не буду, обойдутся. Да и нет их, денег-то. Думаю «прокатит», как и прошлые разы, – сказал Сашка.
В четверг с утра Александр сел на маршрутку, которая ходила в районный центр, и поехал в райвоенкомат. Трясясь по «убитой» дороге, которыми славилась область, он думал, что скажут ему на этот раз.
По прибытии началась стандартная процедура медосмотра. Сашка мускулатурой не блистал, был худощавым, в своего деда. Да и зрение было не соколиное – когда смотрел телевизор, надевал очки, носить которые стеснялся. Но заключение медкомиссии было «годен к строевой службе».
После того как медосмотр завершился, всех прибывших на комиссию собрали в актовом зале, увешанном военными плакатами советских времен. Мужественные солдаты со стендов призывали защитить Отечество от проклятого капитализма, а люди в противогазах сообщали, что делать и куда бежать при атомном взрыве. В зале набралось человек двадцать парней, возрастом от двадцати с небольшим. Началась перекличка. Толстый майор в новеньком кителе зачитывал список, коверкая фамилии. После этого, произнеся небольшой монолог о защите Родины, он добавил, что все присутствующие могут быть свободны, за исключением нескольких человек, в числе которых оказался и Щербаков.