Привалившись к стене, он закурил, вытянув из полупустой пачки чуть смятую сигарету. Высушенный зноем табак быстро тлел, струйка табачного дыма почти вертикально поднималась и растворялась высоко в безветренном воздухе. Сержант по-прежнему дремал, единственное, что изменилось – ноги в начищенных берцах были задраны на стол, кепка надвинута на глаза, наподобие ковбоя из американских вестернов. Рядовой снова принялся обрабатывать наждачкой свою железку, а Щербаков, посидев еще немного и затушив окурок, зашагал в сторону КПП.
До Анисовки Александр добрался поздно вечером, когда солнце скрылось в степи, оставив лишь бордово-фиолетовую полосу на горизонте. Лейтенант шагал от станции в направлении ворот части. В воздухе всё громче раздавались звуки просыпающихся ночных насекомых. Со стороны петляющей Анисовки веяло живительной прохладой, доносился шорох зеленых камышей, густо росших по обоим берегам. Вдалеке слышались собачий лай и мычание коров, вернувшихся с пастбищ. Наступала ночь, в небе ярко блестели первые крупные звезды, так хорошо различимые за городом. Но мысли Щербакова занимал предстоящий прием дел и должности командира третьей танковой роты.
Вечером, приняв холодный душ, к которому он стал потихоньку привыкать, смыв с себя пыль и грязь прошедшего дня, Сашка улегся на свою скрипучую кровать и еще долго не мог заснуть, предаваясь всё тем же невеселым мыслям.
Потянулись однообразные армейские будни. Исполняющим обязанности командира третьей танковой роты до сих пор был старлей Сенчин, но Щербаков каждый раз с ужасом думал, что вот-вот ему самому придется командовать ротой. Александр всё так же проводил занятия со взводами, пользуясь чьими-то старыми конспектами и нормативными брошюрами, стоял дежурным по парку, занимался строевой подготовкой с личным составом. Но получалось это у него из рук вон плохо. Для себя свои неудачи в службе Щербаков объяснял так: во-первых, после обучения на военной кафедре уже прошло лет пять с лишним, во-вторых, с таким «обучением» получались соответствующие «знания», а в-третьих, всё-таки к службе офицером должно быть призвание, умение командовать и управлять людьми. Поэтому часто всё управление сводилось к тому, что Щербаков назначал старшим какого-нибудь сержанта-«дедушку», поручая ему командование взводом и проведение занятия. «Деды» с удовольствием гоняли солдат по плацу и командовали, ощущая себя великими полководцами.
Из офицеров в третьей роте остались только Щербаков и Баранкин, но друзьями они так и не стали. Вася свысока смотрел на Сашку, а тот, видя его отношение, не стремился с ним как-то наладить контакт. Но как-то раз вечером, когда уже прошла вечерняя поверка и все подразделения с песнями разошлись по казармам, Щербаков спросил у Баранкина, что он думает по поводу принятия им, Щербаковым, командования третьей танковой ротой.