– Вы так хорошо разбираетесь в тактике сухопутного боя? – не унимался особист. – Похвально для моряка…
– Каперанг принял единственно верное в тот момент решение, – прервал его Котов. – Я сам, старый пехотинец, поступил бы точно так же.
Он поблагодарил Холостякова за доклад, движением руки попросил его занять место за столом, а сам продолжил:
– Новороссийск, который мы сегодня потеряли, товарищи, оставался для немцев последней серьёзной преградой на их пути к Кавказу. Наши люди дрались отчаянно, но войск, чтобы создать здесь прочный фронт, не хватило. У противника остаётся огромный численный и огневой перевес. Пяти их дивизиям противостоят, по сути, всего две наши бригады морской пехоты да горстка разрозненных отрядов. Логика действий генерал-полковника Руоффа сейчас предельно проста – окончательно дожать нас здесь и прорваться на Сухумское шоссе.
Генерал-майор показал на карте дорогу, идущую вдоль берега моря из восточной части Новороссийска в Геленджик через Балку Адамовича.
– Мы должны остановить их здесь любой ценой. Позади нас до самой турецкой границы не осталось ни одного нашего боеспособного соединения. Немцы это знают. Если они пройдут здесь, то уже не остановятся нигде до самого Закавказья.
Указкой он медленно провёл по карте длинную линию от Новороссийска до южных регионов Грузии.
– Если ещё и Турция вступит в эту войну, нам придётся совсем туго. Вместе с немцами и румынами её войска легко парализуют бакинские и грозненские нефтепромыслы. Тогда наши танки встанут без топлива по всему фронту – от Мурманска до Сталинграда. И войне конец. Всем нам конец! – строго закончил генерал-майор.
В кабинете повисла долгая пауза…
Едва батальон Богословского успел занять позиции на обозначенном Холостяковым рубеже, на восточной окраине города длинной линией замелькали сдвоенные пучки света. Это были фары немецких грузовиков, медленно тянувшихся из Новороссийска дальше на восток.
Комбат внимательно наблюдал за бесконечными извилистыми потоками в бинокль, стоя в дверях железнодорожного товарного вагона, занятого им под штаб батальона. В ночной темноте невозможно было рассмотреть деталей, но накопленный в тяжелейших боях опыт подсказывал ему, что фашисты не собираются атаковать. Посчитав русскую оборону полностью уничтоженной, они сели в грузовики и двинулись дальше. Для них, чувствующих себя завоевателями Европы и Северной Африки, стало привычным делом спокойно ехать вперёд, не встречая серьёзного сопротивления.
Однако капитана сейчас волновало не это. Не в правилах фрицев было воевать и перемещаться ночью. Безотказная военная машина Третьего рейха, работавшая как часы, была эффективна, но предсказуема. Активные действия фашисты начинали обычно утром. К вечеру, захватив намеченные рубежи, переходили к обороне. Ночью, выставив охранение и дозоры, отправлялись спать. На следующий день всё повторялось. Раньше восхода солнца Богословский не ждал их и в этот раз.