Сам Мануэль так и не сдался. Даже после того, как он понял, что борьба бесполезна, он не мог позволить себе сдаться или сбежать. Не из упрямства даже, просто он за все это время забыл, как можно жить иначе. Слишком давно он вел эту безнадежную войну, обреченную на поражение.
Когда язычников начали куда-то сгонять, он попался случайно. Возраст уже не тот, реакции не те, последние дни выдались непростыми, и когда жандармы прихватили его на выходе из старого полуподвала, в котором он обустроил временное логово, бежать уже было поздно. Он мог бы прикончить тех двоих, но поблизости было слишком много чистых. Его бы просто загнали как крысу. Мануэль сам боялся признаться себе, что он просто устал. Еще год назад такие мысли его даже не посетили бы. Обычно бывший трибун18 сначала ввязывался в драку, а уж потом решал возникшие из-за этого проблемы. Теперь же он просто позволил отвести себя на сборный пункт, послушно продемонстрировал документы, снятые с найденного пару дней назад покойника, и позволил себя заковать. Нет, он по-прежнему не собирался сдаваться. По инерции изображал на всю жизнь напуганного старикашку, усыплял бдительность сопровождающих, улыбался заискивающе. Машинально выискивал возможные пути побега… В глубине души он был уверен, что этот раз – последний. Он захватит с собой столько чистых, сколько получится, и на этом все. Можно будет отдохнуть.
Парень, которого втолкнули в вагон уже перед самым его закрытием сразу привлек внимание старого трибуна. Некоторое время он пытался сформулировать для себя, чем так отличается мальчишка от остальной, безликой массы пленников. А потом даже замер от удивления. В глазах у юноши не было смирения. Непонимание, растерянность, подавляемое возмущение и беспокойство были, а смирения – нет. А потом и растерянность ушла. Мальчишка давно отвернулся, но спина, прежде сгорбленная напряглась, он весь будто подобрался. Мануэль вдруг почувствовал, что ему любопытно, и с радостью принялся наблюдать.
Мальчишка не подвел. Когда в вагоне началась потасовка, он и вовсе замер, даже дышать перестал от нетерпения. Старый легионер – тоже, в предвкушении. И когда ему представился шанс, парень не медлил ни секунды. Выстрел разбил звено цепи, мальчишка швырнул себя к револьверу одного из жандармов. Старик мысленно застонал. Ну вот зачем? Этой пулей не собьешь замок с двери вагона, а убить человека, в спину… Легионер повидал на своем веку достаточно новобранцев, чтобы быть уверенным – не сможет. Каково же было удивление, когда мальчишка, почти не промедлив убил обоих. Да и дальше действовал вполне уверенно, хоть и не без ошибок. Мануэль едва удержался от одобрительного возгласа. Он вдруг с удивлением понял, что к нему в одночасье вернулся забытый кураж. День, который начинался так отвратительно, преподнес неожиданно приятный сюрприз.