Ответить нечего, старик был во всем прав. Да и не пришлось – Рубио еще не успел договорить, когда в противоположном конце улицы показалась боевая спира чистых. Отряд составлял пять человек, как обычно – и все они были вооружены не только святым словом, но и ружьями.
Я растерялся и замер, не зная, что предпринять. Почему-то я совсем не ожидал этой встречи – в квартале было так тихо и безлюдно, что возникало ощущение, будто эта местность совсем покинута. Чистые нас пока не заметили – я все еще стоял за углом дома, высунув только голову, да и старик не вырывался вперед. Ступор мой не занял много времени, я тут же дернулся отойти, чтобы так и остаться незамеченным. Но как бы быстро я не соображал, Мануэль Рубио двигался быстрее. Одним движением он сорвал с моего плеча винтовку, поднял приклад к плечу. Я успел только рефлекторно дернуть рукой, пытаясь ухватить соскользнувший с плеча ремень от карабина. Звук от пяти выстрелов слился в одну непрерывную очередь, будто старик стрелял не из карабина, а из пулемета. Чистые упали почти одновременно. Никто из них не успел ничего сделать – они повалились, будто действительно срубленные одной очередью. Пять выстрелов – пять трупов. На расстоянии семисот футов, навскидку.
– Ты что творишь! – я даже опешил от поступка старика. – Они же нас даже не видели!
– Так это замечательно! – возмутился Мануэль, возвращая мне винтовку. – А то разбежались бы, или, того хуже, стрелять стали в ответ. Нам оно надо?
– Они нас не видели! – повторил я. – Можно было спрятаться и подождать, пока пройдут! Зачем зря убивать? – после этой моей фразы лицо старика вдруг изменилось. Веселое и ехидное выражение исчезло, будто его там и не было никогда. Взгляд стал жестким и холодным, будто через прицел.
– У меня принцип, мальчик. Если я вижу чистого, его нужно убить. Если, конечно, его смерть не повлечет мою. Это как с тараканами на кухне. Увидел – убей. Если бы так думали все, кто не предал своих богов, нас бы сейчас не использовали как чучела для тренировки жандармов.
Я хотел было сказать что-то о том, что они нам сейчас не угрожали, а потом вдруг решил, что старик прав. И давно пора оставить глупую идею о ценности человеческой жизни, тем более что она никогда не работала. Ни в этом мире, ни в том, откуда я пришел. И пользу приносила только тем, кто не боялся забрать чужую жизнь для своей выгоды. На самом деле, человеческая жизнь на протяжении всей истории мира, двух миров, имела ровно такую цену, которую устанавливал за нее убийца. Иногда это было счастье для всего человечества, а иногда – полграмма какой-нибудь дряни, от которой начинаются прикольные видения.