А дело было так. Мать Михаила Андреевича умерла, еще пятидесяти не исполнилось, и его отец в том себя очень винил:
– Это из-за меня она сгорела, я ее в могилу загнал, – повторял он на похоронах.
А потом пошел в церковь, поставил свечку на помин души, сотворил молитву и попросился к священнику исповедаться.
Что он ему рассказал, никому не было известно, а только на следующий день собрал Андрей Гречко походный мешок, вырезал из дерева посох и отправился, как он сказал сыну, грехи замаливать. В мужской монастырь на горе Афон. С чего бы служилому казаку, хоть и в отставке, в монастырь идти? Никто из знакомых пожилых казаков, по крайней мере, в Млынке, в монастырь не уходил. Видно, и вправду грехи его были тяжки....
Ушел Андрей Гречко и ушел, больше о нем никто ничего не слышал, хотя прошло уже больше двенадцати лет.
А дедушка Гарегин – отец мамы Зои – и вовсе остался в далекой Греции, и был ли жив, тоже никому не было известно.
То есть, однажды Зоя Григорьевна пошла к местной гадалке про это узнать, понесла шматок сала и два десятка яиц. Попросила:
– Погадай, Клавдия, жив ли еще мой отец?
Та бобы бросила, посмотрела, что-то про себя пробормотала и ответила.
– Жив!
Ей было виднее, она была не только гадалкой, но и известной станичной знахаркой, хотя и с острым болтливым язычком.
Михаил Андреевич в ее знахарские способности особенно не верил, потому что знахарей представлял себе людьми степенными и немногословными, на которых баба Клава никак не походила. Уж если кому доверять свое здоровье, так это Зое, которая себя знахаркой не звала, но знала много чего такого, что бабе Клаве и не снилось…
Так что, в свое время Семкин крестный немало повозился с ним, исполняя роль рано ушедшего дедушки. Своих внуков у него было много, но Семена он никогда не забывал. Словно пообещал ушедшему товарищу, не бросать его внука. Порой и в самую распутицу возил дядько Яков в школу своего внука и крестника на одной лошади. Свой держался сзади за пояс деда, а Семен ехал впереди.
На западе станицу Мельничанку окаймляли малоплодородные песчаные степи, так что казакам было, где разгуляться, когда служилые люди учили их азам казачьей науки. Детей казаков готовили к службе с малолетства, и к учебным лагерным сборам, перед тем, как отправиться в войска, Семен мог считать себя подготовленным.
В конюшне у Гречко кроме прочих стоял конь, которого ему подарил крестный еще жеребенком. Не то, чтобы семья крестного была так уж богата, но дед сказал, поглядев на жеребую кобылу:
– Этого жеребенка – Семке.
И никто не посмел ему возражать.