Тем себя и успокоил.
В последнее время старшего Гречко все чаще стали посещать мысли о том, как бы начать какое-нибудь прибыльное дело, раз уж в войско его не берут. Не мог Михаил Андреевич сиднем на печи сидеть, руки требовали дела. Не каждодневного, по хозяйству, а такого, которое позволило бы поставить на ноги подрастающих детей, да и себе на старость кое-чего отложить. Кроме того, он собирался повезти жену в Екатеринодар, показать специальным женским врачам, а то в последнее время она что-то прихварывать начала.
Главное, Гречко сам убедился: работаешь, не жалея сил, и чувствуешь, как семья получает из твоих рук то, о чем раньше могла только мечтать. Он уже подумывал, что с уходом Семена придется взять ему работника. Из иногородних, конечно, но то, что они умеют работать, у них не отнять.
Семен посматривал на задумчивого отца, считая, что тот печалится, что его на службу не берут.
– Уж дома-то, батя, ты без работы не останешься.
– Вот бы еще внуков понянчить, да что-то не торопишься ты, сынку, семью заводить, – шутил Михаил Андреевич и перебирал предполагаемые занятия: не заняться ли, к примеру, разведением табака? А то царь-батюшка, дай Бог ему здоровья, повысил пошлину на заграничный табак. Стало быть, местному земледельцу от этого большая польза выходит. Но табак табаком, а мысли о лошадях манили его куда сильней. Вот бы коннозаводством заняться!
– А что, кони – дело хорошее, – согласился сын, когда отец пожаловался, что уже и вспоминает Тараса Шевченко: «Думы мои, думы мои, тяжко мене с вами». – Ежели бы мне на службу не идти, я и сам бы…
Но что – сам, говорить не стал. Чего зря языком молоть, когда у него не то что лошадей, копейки лишней нет, чтобы, к примеру, новые конюшни построить или земли под пастбище прикупить.
Отец говорил о лошадях с удовольствием, уже прикидывая про себя, что теперь, когда служить казакам можно всего четыре года, а потом еще восемь быть на льготе, то есть в станице, ему в этом хорошем деле вполне со временем может помочь сын.
А пока суд да дело… Михаил Андреевич сможет как следует осмотреться. Поговорить со станичным атаманом. Может, ему как заслуженному казаку – у Гречко был среди прочих наград и Георгиевский крест за храбрость – то, может, ему и продадут еще несколько десятин, где он станет выращивать… надо будет, подумать, посмотреть, что выращивать выгодней? Излишки продал – построил конюшни. На следующий год излишки продал – купил пару жеребят на развод… Вон барон Шпигель рассказывал, как один крестьянин купил у своего хозяина жеребенка, на вид неказистого, но хороших кровей, а тот, когда вырос, стал таким производителем, что сделал хозяина первым богачом…