– Это вы обнаружили тело? – спросил пожилой Лину. едва взглянув на Стеллу.
– Ну да, я, – растерянно призналась она. – полчаса назад.
– Покойная не оставила никакой записки? – спросил молодой.
– Вообще-то она еще дышит, – сказала Лина.
– Не имеет значения, – сказал пожилой. Он надел перчатки, положил баночку из-под нимбутала в целлофановый пакет и шепнул молодому:
– Слышь, Деник, погугли, как надо действовать при суициде. У нас в Дуделкино никто сроду не самоубивался.
– Михалыч, вы чего, это же служебная инструкция! – удивился молодой. – небось, под грифом «секретно».
– В интернете сейчас есть все, – сказал пожилой с уверенностью недавнего пользователя интернетом.
Молодой углубился в телефон и вскоре радостно закричал:
– Нашел! Вот: «собрать улики, опросить свидетелей и врача «скорой».
– Значит, мы все правильно сделали. Учись, практикант! Погнали! У нас еще два вызова – на драку и на семейные разборки. Горячий у нас в Дуделкино народ! Так и норовит друг другу чайник начистить. А все потому, что водочку сверх меры уважают. Одно слово – писатели.
И полицейские, едва простившись со свидетелями, покинули номер.
Следом за полицией уехала «скорая». Лина устало спросила охранника, указывая на Лео:
– А с этой сиротинушкой что теперь делать?
– Возьму собачку к себе, все веселее на дежурстве будет, – ответствовал «ночной дозор», – да и внучка Катя одобрит «живую игрушку». Ну, а дочка пускай сама заморачивается со всеми этими собачьими кормами и расческами для «прынца», не мужское это дело.
Иван Кузьмич вздохнул, подхватил пса подмышку, и тот неожиданно перестал скулить, даже приосанился, внезапно почувствовав себя «охраняемым лицом».
– Постойте, а как же ваш Кузя? – вспомнила Лина. – Они же с Лео сожрут друг друга. Теперь уже от ревности.
– Не сожрут, – уверенно заявил Кузьмич. – Несчастье сближает. Хоть Кузя и сущий тигр, привыкнет к новоселу. Подружатся, как миленькие.
Тяжело ступая по коридору, охранник удалился с песиком подмышкой в свою «каптерку».
Лина думала. что приезд и отъезд «скорой» и полиции прошел почти незаметно, поскольку тот час все гости пансионата еще спали. Как же она ошиблась!
Утренний семинар отменили за полчаса до начала. Станислава Сергеевна по громкой связи извинилась перед писателями и пояснила: ей необходимо срочно уладить кое-какие административные вопросы. Она попросила литераторов самостоятельно поработать в первой половине дня, чтобы вечером представить на суд коллег новые тексты.
Прослушав информацию, гости пансионата многозначительно переглянулись и, собравшись в небольшие группки, принялись что-то обсуждать вполголоса. По обрывкам фраз Лине стало ясно: в кои-то веки писатели говорят не о себе любимых, а обсуждают недавнее происшествие. Значит, слухи о суициде Стеллы все-таки расползлись по зданию. Самое паршивое, что в этом была и ее вина. Лина пообещала Кузьмичу «не распространять» – и все-таки проболталась. Ясное дело, без ее общительного приятеля Башмачкова здесь не обошлось.