Любка почувствовала себя виноватой, в школу ее никто не записывал, даже волшебники с этим согласились. Но тут же приободрилась, услышав, как тетя Рая, которая молчала до сих пор, поддержала ее.
– Мои оболтусы тоже тянут, и ничего! Кому надо, поднимет. И не надо всех равнять по одной голове. Мы еще посмотрим, как твоя Нинка учиться будет, не загадывайте наперед… Испортить человеку жизнь всегда успеете! Че, Любка, на грибы позовешь?
– Ой, ой, ой! – подбоченившись, произнесла Нинкина мать. – Ну да ладно, это вы сейчас не понимаете, а когда начнет учиться… Ваши бы слова, да богу в уши!
Она фыркнула, через соседский огород, напрямки, направляясь к себе домой. А Любка с благодарностью кивнула тете Рае.
– Приходите! – выдохнула она с облегчением.
– Ой, какие грибы хорошие! – перебирая, умилилась мать, пока Любка складывала свои сокровища в портфель. И тут же расстроилась. – Если Любка в школу пойдет, с кем я Николку-то оставлю? Теперь его в садик, поди, не возьмут? Уж надо было продать ей карандаши…
– Почему не возьмут? – удивился и нахмурился дядя Егор. – Ты же заявление писала?
– Писала, да кто ж меня слушать будет?
– Садик колхозный, а не сельсоветский… – хмыкнул дядя Егор. – Там нынче две группы кое-как набрали. Зинка заведующая, чего к нам не пришла? Давно бы в ясли ходил, а Любка в детский сад. Ты ж одиночка, тебе даже платить не надо! Только пятидневка для колхозных детей. Но если с председателем поговорить, может, разрешит… Ему какая разница десять там или одиннадцать…
– Да-а? – удивилась мать, уставившись в то место, где скрылась Нинкина мать. – Мне никто ничего не говорил! Да ладно, хоть бы так, на день!
– А кто тебе должен говорить? – рассердился дядя Егор. – Иди да спрашивай! Ладно, я пойду, а то меня Зинка потеряла.
Дядя Егор и дядя Андрей ушли, а за ними тетя Рая и Сережик.
– Спасибо, что помогли! – крикнула мать вслед, забирая у Любки корзинку с грибами и портфель.
Любка вышагивала за матерью гордая, как первоклассница. «Мир не без добрых людей!» – с теплыми чувствами думала она. Насчет «повеситься», это она поторопилась. Пусть теперь Нинкина мать локти себе кусает! Если ее возьмут в школу, то в страшный дом она ни за что не поедет, незачем.
Она тяжело вздохнула, тут она как бы всех обманывала. И если выяснится, что она все это выдумала… Вот уж будет у Нинкиной матери радость, когда она опозорится перед всеми! И у Нинки! «Это я потом решу, когда видно будет, что к чему!» – успокоила Любка свою совесть. До школы оставалось полторы недели. На исправление упущений и пробелов ей было отпущено не так уж много времени. «Надо как-то приготовиться к школе…» – нахмурившись, наказала она самой себе. Чтобы не сразу поняли, что у нее нет права ходить в такую, в которой всему учат.