– Скорей собирайся, Герасим сказал, у нас только пять минут, пока они с Алькой Кару запрягают.
– Никуда я отсюда не поеду! – заупрямилась Ольга. – Разве ты не знаешь, что Вадим…
– Так Вадим и казав, – от волнения опять перешла на украинский Катерина.
– Что? Он приходил? И вы меня не позвали?!
– Якой приходив, – вздохнула Катерина, которая и сама успела привязаться к поручику. – Верховые його вели мимо викон, так вин казав, шоб мы тикали. Негайно!
– Как же я брошу его одного?
– А чем ты сможешь ему помочь? – хмуро бросил появившийся в дверях Герасим.
– Он крикнул: "Идите в Мариуполь!" – Алька просунул голову подмышкой гиганта. – Ты не переживай, может, он сбежит, так хоть знать будет, где нас искать.
– Расстрелять его не расстреляют, – задумчиво говорил Герасим, в то время как его руки ловко увязывали пожитки. – Разве что в штрафной батальон сошлют. Давай, ребята, шевелись! Поручику оттуда виднее. Раз сказал "уходите", – нужно уходить!
Полчаса спустя повозка громыхала по дороге прочь из города. Никто их не остановил, никто вслед не выстрелил. Видно, неспешно трусящая Кара и мирная надпись на пологе кибитки "Цирк" служили им добрую службу.
Мрачный Герасим молча правил повозкой, рядом сидел непривычно тихий Алька, а Катерина утешала пригорюнившуюся Ольгу. Алька и сам изболелся за неё душой, всё порывался что-нибудь сказать, утешить, да что скажешь, когда и так всё ясно.
– Он догонит нас, – говорила Катерина, – при первой же возможности. Одному всегда легче бежать. Скажи, Герась!
Атлет хмуро кивал, подчеркнуто внимательно глядел на дорогу. На деле же чувствовал себя муторно: на его плечи легла забота о женщинах и ребёнке. А ну как и его за дезертирство к ответу призовут, кто о них позаботится? Он уже и забыл о своей пресловутой справке, освобождающей от воинской службы, о шраме, уродующем ладонь, но подтверждающем его увечность: в его голову стал закрадываться страх, который, как известно, плохой утешитель.
Дорога неожиданно раздвоилась. Герасим, помедлив, свернул на проселочную: она вилась меж полей и казалась странно мирной и тихой.
Версту спустя возница воочию увидел обманчивость первого впечатления. По всему было видно: недавно здесь шёл бой. Чернели свежей землей воронки, кое-где лежали полураздетые трупы, над которыми уже начало кружиться воронье.
Кара ускорила шаг, как будто и её пугали эти приметы смерти. Вдруг лошадь шарахнулась в сторону, потому что из-под земли, – Герасим сразу понял, что из воронки, – стали вылезать две фигуры: мужская и женская. Алька вскрикнул и прижался к нему. Герасим остановил повозку. Люди осторожно приблизились.