– Спасибо, – шёпотом сказала Марго и вдруг неумело, но горячо поцеловала его в губы.
Ян не ожидал такого проявления благодарности – да и за что благодарить-то? – опешил, а когда пришёл в себя, решительно отодвинул Марго. Когда он действительно ждал от неё благодарности – ведь он сделал такое, во что сам до сих пор не очень верил – она чуть ли не кошкой на него бросалась. А сейчас с поцелуями накинулась. Обо всем забыла, хотя… Додумать он не успел. На поле раздался топот тысяч коней, и тысячи людских глоток выдохнули свирепое.
– А-а-а.
И с двух сторон лава на лаву помчалась конница.
Ольга сидела в своей комнате, сжав голову руками и уставившись в одну точку. Опять жизнь без предупреждения швырнула её в водоворот, точно проверяла княжну на прочность: выдержит – не выдержит? Точно кто-то сильный и безжалостный холодным оком наблюдал со стороны за её борьбой со стихиями: с кипящим источником, именуемым войной; с кажущейся безнадежностью будущего; с незнакомыми, непредсказуемыми людьми…
Ей так хотелось заглянуть в своё завтра, но растревоженное сознание наслаивало один образ на другой: военные в самых разных мундирах, волны, заливающие хрупкое суденышко, чей-то черный зловещий лик и отсутствие даже промелька лица человека, за которого она сегодня вышла замуж. В своих видениях она не видела его ни раненым, ни убитым, но не видела и рядом с собой…
Ольга считала себя просвещённым и гуманным человеком, сочувствующим революциям вообще, и, возможно, она была бы на стороне большевиков, но они не оставили ей выбора. В их глазах она выглядела чужой: буржуйкой, белой костью, эксплуататором…
Она могла жить рядом с ними, только украв чужое имя, а ей так хотелось быть самой собой. Она не любила ложь даже во спасение.
Её новые друзья – Вадим, Катерина, Герасим, Алька – казалось, приняли её в свой мир, пробудили надежду на то, что она – не лишняя в этой жизни, как вдруг какой-то недобитый буржуй (она с удивлением поймала себя на этом выражении, позаимствованном у анархистов) – ротмистр появился и всё испортил!
"Да, всё пропало! – мысленно стенала Ольга. – Вадим сгинет в этой проклятой мясорубке, а она – замужняя женщина – на всю жизнь останется старой девой… Миль пардон, княжна, уж не о пропавшей ли брачной ночи вы сокрушаетесь?! Разве порядочная институтка может размышлять о физиологии? А… вы вовсе не это имели в виду… И опять только о себе! В то время как любимый муж пропадает в контрразведке…"
В дверь постучали.
– Входи, Катя, – вяло отозвалась Ольга. Та явно запыхалась, в глазах её металась тревога.