– Чемпион мира и Европы по французской борьбе – Герберт Титус!
– Чего это ты меня так обозвал? – удивился Герасим.
– Это называется – сценический псевдоним. Он есть у всех знаменитых цирковых борцов.
– A y меня, не будет! Герберт – придумал тоже. Чем плохо – Герасим?
– Герасим – морда восемь на семь? – тихо пробормотал Алька.
Но Аренский услышал и отвесил ему подзатыльник.
– Не обращай на него внимания, Гера: всю жизнь возле взрослых отирается, вот и распустил язык… Я вижу, ты готов? Погодь минутку!
Он раскатал одну из скаток и расстелил на лужайке довольно потертый цирковой ковер. Скинул пальто и стал в борцовскую стойку.
– Ну, берегись, Герасим!
И цыкнул на Альку:
– Ужо смотри мне, со своими рифмами!
Ольга подмигнула мальчишке:
– Борцы!
– Жеребцы! – сказал он ей на ухо и покосился на отца: не слышит ли?
– Держись, Василий, мордой синий! – всё же не выдержал и схохмил Герасим. Все расхохотались.
– Как дети, ей-богу, никакой серьезности, – отворачиваясь, чтобы не видели его улыбки, проворчал Аренский и неожиданно сделал выпад в сторону соперника.
Тот отпрянул.
– Ой, напугал!
И, расставив руки, как медведь, вразвалку пошёл на Василия.
Они выглядели рядом несколько комично: высокий, широкоплечий Герасим, точно глыба, нависал над коренастым, но много ниже его Аренским. Впрочем, разницу в росте тот с лихвой компенсировал мускулистостью и подвижностью.
Герасим попробовал применить против товарища захват, но не тут-то было! Аренский ловко нырнул под его руку и провёл бросок. Герасим упал. Ольга с Алькой зааплодировали.
Их хлопки подействовали на лежащего, как удар бича. Он вскочил, засопел, всерьез начиная злиться. Неизвестно, чем бы закончилась их встреча, но они услышали топот копыт и не успели опомниться, как на опушку, где расположились артисты, выскочил отряд всадников человек в двадцать. Как подсчитал про себя Алька, – двадцать два.
– Посмотрите, поручик! – изумленно воскликнул старший из них в форме полковника царской армии. – Вся Россия воюет, а здесь, в лесочке идиллия… Насколько я понимаю, цирковые артисты проводят репетицию?
Как ни были ошеломлены их появлением циркачи, а первым опомнился Аренский. Он с неожиданным проворством низко поклонился военному.
– Вы правы, господин полковник! К сожалению, перед вами лишь жалкие остатки былой цирковой труппы. Но и они не могут себе позволить пренебречь единственной профессией, обеспечивающей им кусок хлеба. А для того – ни дня без работы! Таков наш девиз. Прошу любить и жаловать; мой сын, акробат и эксцентрик – Арнольд Аренский! Алька, давай!