— Нет! — резко сказал Джош, и пальцы Робина замерли в сантиметре от звена. — Вот, смотри.
Джош разжал правую руку убитого, и Робин увидел на ладони ожог, повторявший очертания звена цепи.
Они прошли в открытую створку ворот. Утекавшее с цепи электричество продолжало шипеть, как гнездо гадюк. Дождь усилился, серые потоки воды хлестали по мертвым деревьям по обе стороны дороги.
Беглецы промокли насквозь и дрожали от холода. Их ноги то увязали в раскисшей земле, то скользили по обледенелым участкам. Они спешили, зная, что Сван и Сестра где-то впереди, во власти человека с алым глазом, и чувствовали, что время неумолимо движется вперед, к последнему часу.
Завернув за угол, Джош остановился. Робин услышал, как он сказал:
— Проклятье!
Три солдата, едва различимые в потоках дождя, спускались по дороге прямо к ним. Двое заметили Джоша и Робина и остановились меньше чем в десяти ярдах от них, третий продолжал идти. Сделав еще несколько шагов, он тупо уставился на возникшие перед ним две фигуры.
Прошло около четырех секунд. Джош никак не мог придумать, что делать, но внезапно выбор был сделан за него.
Они открыли стрельбу, словно две банды. Следующие несколько секунд были заполнены изматывающим страхом, вспышками выстрелов и летевшими в цель пулями.
— Десять минут до уничтожения, — объявил голос, и Сестре внезапно пришло в голову, что женщина, записанная на пленке, вероятно, давно уже умерла.
— Остановите это, — сказала Сван человеку со шрамом, бывшему президенту США. — Пожалуйста. — Ее лицо было спокойно, только на виске бешено билась жилка. — Вы не правы. Зло не победит.
Президент сидел на полу, скрестив ноги и закрыв глаза. Полковник Маклин поднялся и снова заколотил в стальную дверь. Роланд Кронингер бродил среди компьютеров, бормоча, что он Рыцарь Короля, и любовно проводя пальцами по их корпусам.
— Зло не победит, если ему не позволить, — спокойно сказала Сван. — У людей есть шанс. Они могут все вернуть на свои места. Они могут научиться жить тем, что имеют. Но если вы позволите этому взрыву случиться — тогда зло победит.
Он молчал, неподвижный и задумчивый, как истукан. Затем, не открывая глаз, сказал:
— Это был такой прекрасный мир. Я знаю. Я созерцал его из великой темной пустоты, и он был великолепен. Я знаю, каким он был. И я знаю, каким он стал. Зло наконец погибнет, дитя. Весь мир снова очистится под божественными сводами.
— Убийство не делает мир чище. Оно лишь делает вас частью зла.
Президент сидел молча, не двигаясь. Он собирался что-то сказать, но передумал, словно потерял мысль.