– Я купила тебе цветы. Заказала вчера. Они в коридоре.
Кажется, она обиделась на мое „сыта по горло“, ну, что ж. Получила за дело. По крайней мере, больше в это утро она меня „Аней“ не называла, и я милостиво погладила ее по шерстке.
– Спасибо, мам. Неплохие.
Она довезла меня до ворот школы, но, к счастью, не вышла из машины.
– Извини, опаздываю на работу. Не рассчитала. Удачи!
– Ага. Спасибо.
Громкий хлопок дверью машины, бегство. Очень забавно было убегать от нее сюда – примерно как если бы Одиссей спас свою команду от Харибды в пасти Сциллы.
Одноклассников я заметила издалека – возбужденно галдели, как дети, у самых ворот, сбились в стаю, как волки. Или скорее шакалы. Волки мне нравятся. Не знаю, чем они занимались летом, но явно не „Одиссею“ читали. Вообще не уверена, что кто-то из них когда-нибудь берет книгу в руки по доброй воле.
Меня заметили сразу. Я это поняла, потому что они еще сильнее сгрудились, стали близко-близко друг к другу, того и гляди слипнутся. Но ничего не сделали – слишком много людей, учителя, родители. Полный двор свидетелей.
Я открыла книгу, которую прихватила с собой, чтобы показать: я не стремлюсь общаться, но Маргарита Михайловна (бегущая надпись „хороший педагог“ на лбу), естественно, подвалила с жизнерадостной улыбкой наперевес.
– Аня! Какая удачная стрижка!
(Кажется, я попросила парикмахера убрать сантиметр или два с кончиков – иначе мать закатила бы скандал.)
– Поздравляю с началом нового учебного года! Что читаешь? Эдгар Алан По? Какая прелесть!
Вот за это я и ненавижу школу. Место, в котором человек, который вроде бы преподает литературу, может сказать про По „прелесть“, и никто его не остановит.
– Что ж, с новыми силами на штурм золотой медали?
– Да, попробую, спасибо.
А дальше она говорила какую-то дичь вроде:
– Очень порошок! Я в избе не сомневаюсь, Аня! Ты всегда божешь обратиться за помощью, если будет недужно. Одиннадцатый глаз – бремя не простоя…
Впрочем, дальше я не слушала. За последние несколько лет мамы и школы я освоила этот навык в совершенстве. Стоишь, улыбаешься, киваешь, изредка озабоченно хмуришься – и, что характерно, почти всегда угадываешь с реакциями. Напрашивается вывод: люди, в принципе, практически никогда не говорят ничего важного.
Линейка прошла хорошо, потому что мне удалось спрятаться в задние ряды так, чтобы меня не видела Маргарита Михайловна, и всю дорогу читать книжку. Потом – классный час, на котором третий год подряд в старосты класса переизбрали Свету, а потом – русский, литература и биология. Не знаю, кто в принципе придумал заниматься учебой первого сентября, но, по крайней мере, не худший выбор предметов, спасибо.