Таня не знала, кем он был по профессии. Он был старше Жени, и у них была пасека. Оказывается, в Москве Сеня тоже открыл своё дело – он продавал мёд, который собирал отец. Они с Женей собирались открыть свою кондитерскую и кафе.
Это были удивительные планы. Тане казалось, что Женя очень уверенно чувствует себя в Москве. Они с Сеней были такие простые и такие свои, что она поняла, что соскучилась, о чём сразу же и сказала ей. Женя засмеялась и пригласила Таню в гости в Москву.
– Может быть, в следующий раз, – благодарно улыбнулась Таня.
В этот день они решили пойти в Эрмитаж. Выяснилось, что Женя в Эрмитаже тоже не была.
Подходя к огромному, величественному зданию музея, они увидели Петра и Екатерину, которые позвали их фотографироваться. Сначала сфотографировались все вместе, а потом, когда августейшие особы удалились мерным шагом, держась за руки, они фоткали друг друга, и Таня подумала, что у неё появилась первая фотография в Питере вдвоём со Славиком.
Они прошли внутрь, полюбовались роскошной лестницей, и пошли по залам. Все было интересно Тане – и макеты рыцарей в полный рост в Рыцарском зале, и уютная, вся из дерева, библиотека Петра, и предметы быта древних племён Алтая, и, конечно, Малахитовая гостиная.
Будучи на три четверти русской, воспитанная на русской культуре, Таня впервые попала на историческую родину.
Она привыкла к тому, что исторической родиной евреи называли Израиль, но раз в ней течёт и русская кровь, то она тоже имеет прямое отношение к этому городу Пушкина и Достоевского, где старина на каждом шагу, и все так знакомо по книжкам, по фильмам. Таня заново влюблялась в эту культуру и в свой родной язык. Она осталась очень довольна этой прогулкой и про себя улыбалась, видя как Женя всё порывается спросить о том, какие отношения у неё со Славиком, но не решается сделать это в его присутствии.
В обед они вышли перекусить и зашли в ресторан прямо на Невском. Там поддерживалась атмосфера советской эпохи, звучали песни в исполнении Муслима Магомаева и Анны Герман, в общем, это было отличное место поностальгировать. Видимо, поэтому было так много людей пожилого возраста. Их же привлекло меню, обещавшее бефстроганов и блины с красной икрой.
Они сидели, болтали, вспоминали школу, уплетали блинчики, и жизнь казалась такой простой и понятной, потому что уехав в другую страну они попали в ту же среду, в которой выросли.
Вечерело, и Таня со Славиком проводили Женю до метро – ей нужно было вернуться к тёте за вещами и уезжать обратно в Москву.
По дороге обратно, в молчании перебирая воспоминания уходящего дня, Славик вдруг нарушил тишину: