и как был ошеломлен, когда узнал, что это мой голос. Я никогда не забуду, как ты облизывал мою руку, как поцеловал меня в первый раз на диване Айви. Ты дал мне Гровера, когда я в нем нуждалась, гладил меня по голове, когда я чувствовала себя самым уродливым человеком на свете. Когда ты с Фридой… – я громко всхлипываю, – это был самый прекрасный ритуал, который я когда-либо видела. Я бы все отдала, чтобы моя младшая сестра хоть раз в жизни услышала такие ласковые слова от нашего отца. Ты показал мне, как боксировать, как приятно после спарринга принимать с тобой душ…
Я начинаю улыбаться, но из-за слез это выглядит, будто у меня истерика.
Ной пристально смотрит на меня. Он выглядит совершенно растерянным.
– Ной, я не знаю, что тебе еще сказать, чтобы ты понял – я люблю тебя таким, какой ты есть. Ночь с тобой была самой прекрасной в моей жизни, я не хочу, чтобы она заканчивалась. Пойми, если ты причиняешь себе боль, ты причиняешь ее и мне. Ты думаешь, можешь навредить мне, но я больше всего боюсь, что ты навредишь себе. – Мне нужно сделать глубокий вдох, чтобы продолжить.
Теперь мне предстоит произнести самое худшее:
– Но в одном ты прав… Ты не подходишь мне, если предпочитаешь вести себя подобным образом. Я не смогу изменить тебя. Только ты сам можешь сделать это. Если ты продолжишь так себя вести, тогда да, у наших отношений нет никакого будущего. – Я обхватываю себя руками, потому что внезапно чувствую, что вся заледенела. – Я сейчас еду домой, – говорю я и быстро исправляюсь, – в общежитие, я имею в виду. Когда будешь готов наконец разобраться со своим дерьмом и помириться с отцом, ты знаешь, где меня найти.
Я ухожу, хотя не хочу этого. Часть меня уверена, что Ной никогда не перестанет так себя вести. Если он не сможет доверять себе, навсегда останется в ловушке саморазрушительного поведения и мне не место рядом с таким человеком. Только все это не меняет моих чувств к нему.
Это больно. Безумно больно…
Идя по коридору к выходу, я хорошо держусь и контролирую каждое движение, но мне не удается подавить дрожь. Я сажусь в холодную машину, но мне уже все равно. Внутри меня все замерзло, я ничего не чувствую. Сейчас мое единственное желание – добраться до дома. Только вот эта груда металлолома, под названием машина, не хочет заводиться. Да что за день сегодня?! Именно сейчас! Я поворачиваю ключ зажигания, но стартер издает лишь короткий щелчок.
Черт возьми, Кора!
На лобовое стекло начинают падать мелкие капли дождя, и я, обхватив себя руками, закрыв глаза, со стоном опираюсь головой о подголовник. Я не хочу сидеть в холодной машине, не хочу, чтобы шел дождь, не хочу думать о видео, про которое мне рассказал Ной. Двадцать секунд. Двадцать секунд моего самого большого кошмара, который может увидеть любой пользователь интернета. Ной посмотрел его.