– Эй, Вуди, не делай глупостей! Я только что сказал Обри, что ты джентльмен, в отличие от меня. Даже если она очень вкусная, то лучше съешь морковку. Она чуть ниже по курсу.
Я медленно отступаю на шаг назад и держу руку прямо перед носом Вудстока. В этот раз он скользит мордой по моей руке.
– Боже мой, – шепчу я, – его губы словно бархат. Я никогда в жизни не касалась ничего настолько мягкого.
– Я не удивлен. На самом деле я могу думать только об одной вещи, которая такая же на ощупь и это…
– …то, чего я не хочу слышать, – быстро перебиваю его я, потому что мое воображение разгорается не на шутку.
Ной тихо смеется. Какой сногсшибательный звук – теплый и вибрирующий! Думаю, он может стать моим новым любимым звуком.
– Я говорил про овес.
– Что? – я смущенно отдергиваю руку и наблюдаю, как Вудсток довольно и энергично жует свою морковку.
– Овес, – повторяет он, – мне нравятся эти ощущения, когда погружаешь в него руки.
– Куда погружаешь? – я все еще ощущаю ладонью мягкие губы Вудстока.
– В овес, Обри.
Он, должно быть, считает меня глупой, раз я не могу понять, о чем идет речь.
– Тебе нравится трогать овес? – удивленно спрашиваю я Ноя.
– Пойдем со мной, – ухмыляясь, он толкает калитку и пропускает меня вперед, прежде чем снова закрыть ее. Прямо напротив стойла Вудстока в большой нише стоят несколько синих пластиковых баков, высотой до моего живота. Ной снимает одну из крышек и ставит на пол. – Попробуй.
Он хочет, чтобы я потрогала овес. Интересно, что может быть еще более причудливым, чем это, но почему бы и нет. Я закатываю рукава и, наклонившись над баком, растираю крупу между пальцами. Хорошо пахнет, немного напоминает орехи. Затем я беру горсть и позволяю ей стечь обратно в бак. Овес очень легкий, тонкий и мягкий. Я опускаю всю руку вниз, набираю полную горсть овса. Крупа просачивается между пальцами. Я снова засовываю сначала одну, а потом другую руку в бак.
Ной прав, овес на ощупь просто великолепен. Он тихо шелестит, когда я вытаскиваю руки, и потрескивает, когда толкаю их обратно. Овес такой легкий, что сразу расступается под натиском моих рук.
– Ух ты, – говорю я, хотя копаться в овсе, с моей точки зрения, глупо. Кожу на руках начинает покалывать, а я начинаю кашлять, потому что воздух наполняется пылью, которая танцует в солнечных лучах перед моим носом.
Я поворачиваю голову и смотрю на Ноя. Его лицо прямо передо мной. Вокруг зеленых глаз образовались морщинки. Он так же, как и я, погружает руки в овес. Ной зачерпывает его и позволяет скользить зернам по моим обнаженным рукам. Какое необычное ощущение возникает от этого, безумно приятное и немного странное. Внезапно мои пальцы касаются пальцев Ноя в овсе, и это еще прекраснее и безумнее, чем просто трогать крупу. От кончиков пальцев до макушки головы бегут мурашки. Руки Ноя шершавые: они бьют по боксерской груше, вычищают конюшни и делают множество других дел.