– 50% – это неплохо, – согласился я. – Но с производством вы ошибаетесь.
– Почему? Найму инженера, рабочих, арендую заводик. Мне это не в первой.
– Верю. Только скажите, как ваше мнение, может эта поделка, – я указал на шляпную коробку, которую прижимал к себе Томпсон. – заинтересовать и других промышленников?
– Конечно!
– Я тоже так думаю. В этом случае, ваш заводик проиграет всем остальным по объемам выпуска. Другими словами, сливки снимут другие.
– Но мы будем продавать патенты, – возмутился он.
– Правильно! – поддержал его я. – Причем, я уверен, что выручка от продажи патентов будет превышать доходы вашего заводика.
– Хм. Вы предлагаете заниматься только патентами?
– Да. И моя доля должна быть 15% от их продажи.
– Так много!? – Томпсона ничуть не смутило то, что ему оставалось 85%.
Наш спор затянулся примерно на полчаса. В его результате я согласился на единовременный платеж в размере 100 долларов и 10% выручки от продажи патентов на игрушку.
– Кстати, как нам бы назвать эту игрушку? – спросил в конце Томпсон.
– Телевизор! – уверенно ответил я.
– Вы думаете, – с сомнением спросил Томпсон. – Может быть «Волшебный фонарь» или «Лампа Алладина»?
– Телевизор – очень перспективное название! – заверил его я.
– Хм, телевизор, … возможно, возможно, – проговорил он. – А как насчет починки?
– Лучше поступить по-другому, – ответил я. Мне не хотелось вновь возиться с клеем и картоном. – Поговорите с капитаном. У него на корабле точно есть мастерская. Договоритесь и вам там изготовят нужное количество макетов.
На этом мы и расстались. Вновь встретиться решили завтра днем. Томпсон обещал подготовить к этому времени договор между нами.
«Может ли он меня обмануть?» – идя в каюту, думал я. – «Легко. И я никак не смогу этому помешать.»
Оставшуюся часть дня я просидел в каюте. Просидел не просто так. Благодаря походу к каптенармусу, кроме клея и карандашей, я получил два больших белых листа бумаги. Примерно на таких листах рисовала свои акварели Элизабет. Вот над ними я и трудился. В чемодане Деклера я разыскал иголку и с ее помощью рисовал на листе, а вернее нацарапывал, карманные часы. С открытой крышкой, тремя стрелками, римскими цифрами на циферблате и вьющейся цепочкой. Бумага под воздействием иголки слегка топорщилась, но если особо не приглядываться, то царапины были совершенно не заметны. Первый рисунок я забраковал. Часы получились слишком маленькие. Пришлось взяться за второй лист. Теперь я рисовал часы размером в половину листа. Получалось лучше. Сказывался, наработанный за время первого рисунка, опыт.