Моя камера была переполнена книгами духовной литературы. Но наряду с духовной литературой, я стал читать и классическую. По словам батюшки, вся классика по своей сути духовна, а еще, у каждого человека от рождения заложен талант, и каждый человек призван его реализовывать.
Как ни странно было для меня, но я понял, что мое призвание – написание книги, которая поможет обратить людей к Богу и к Церкви, книги, которую я сейчас пишу…
Шли дни. Мое время нахождения в тюрьме наполнялось смирением. Здешнее присутствие уже не было пустым и угрюмым, как я его чувствовал до своего настоящего прихода к Богу и Церкви. Оно приобрело смысл. Смысл в том, что мы должны задуматься и делать все возможное, чтобы этот мир преобразить, начиная с самих себя. И этому может помочь только Бог!
Я призываю всех читателей и людей безразличных к вере задуматься о своей жизни. Попросить Бога и с Его помощью начать свое собственное просвещение. Каждый, даже считающий себя совсем неисправимым человеком, может увидеть чудо, которое с ним сотворит Бог, как это стало со мной.
****
Встать! Лицом к стене!
Меня ведут в место, где разрешены встречи. За стеклом я вижу Шалтуя. Он сидит вполоборота ко мне, нервно куря сигарету. Я отодвинул стул и присел с противоположной стороны стекла. Алексей был бледный, худой и небритый.
«Привет!» – буркнул он.
«Здравствуй ! Что случилось? Почему тебя так долго не было?»– спросил я
«Чурака повесили», – его голос дрогнул.
«Кто?» – спросил я.
«Чурака повесили, у Башила передоз, Никита вскрылся, – продолжал мой кореш обреченным тоном, не слыша вопроса. – Прикидываешь? Короче, у нас проблемы!»
«Эти проблемы так и будут, пока человек не обратится к Богу! – сказал я. – Все так и будет дальше!»
Леха молча курил и казалось совсем меня не слушал.
«Я не знаю, что теперь… – продолжал он, – завтра или меня пришьют, или я сам вздернусь». Он ненадолго замолчал, смотря вперед себя. Его взгляд был каким-то отрешенным.
«Ты читал то, что я тебя просил?» – я прервал его молчание.
Он посмотрел прямо мне в глаза и заорал так, что стены содрогнулись.
«Серега, ты чего? Совсем охренел! Ты здесь закрылся, сидишь под замком и читаешь и даже не знаешь, что там на свободе творится! Вот, так просто себе сидишь и читаешь! Что я должен был по-твоему, читать? Что? У меня много всяких дел! Я на свободе! Я делаю то, что я хочу! Зачем мне что-то читать? Это у тебя здесь кукундер съехал! А у меня есть нормальная жизнь! Без твоих нравоучений и божественных книг!!!»
«Тихо… тихо, Алексей, – успокаивал я его, – Тебя никто не трогает. Не кричи, пожалуйста!»