Она разволновалась и вышла из квартиры как была, в халате и тапочках, приложила ухо к двери Реброва и сказала, что там мяукает Ляпа. После чего решительно вставила ключ в замочную скважину.
Майор Мельник и лейтенант переглянулись, и майор кивнул: не волнуйся, мол, пока без ордера.
Дверь распахнулась, и соседка вошла первой.
В прихожей горел свет. К ним, громко мяукая, бросилась большая белая кошка.
– Яков Юрич! – закричала соседка. – Вы дома? Ляпочка, что случилось?
Гостиная была пуста, под потолком сияла люстра-антик с полусотней стилизованных под свечи лампочек.
– Да что же это такое? Ничего не понимаю! – восклицала соседка.
Она сунулась в распахнутую дверь ванной комнаты и по инерции успела спросить:
– Яша, вы… – И тут же закричала отчаянно и отшатнулась.
Майор Мельник отодвинул ее и встал на пороге.
Здесь также горел свет. В ванне, наполненной красной водой, лежал мужчина: голова его упала набок, лицо, полузакрытое черными прядями волос, было серым, рот мучительно оскален; островками торчали из воды мосластые колени; страшная скрюченная правая рука свисала с края ванны, на перерезанном запястье запеклась черная кровь; тускло блестел на среднем пальце массивный серебряный перстень; на белом коврике окаменела черная лужа; там же посверкивало лезвие раскрытой опасной бритвы и валялось скомканное окровавленное полотенце. И завершающим штрихом – перевернутая пустая бутылка из-под виски и стакан на полу.
– Ой, да что же это такое! – заголосила соседка. – Яшенька, господи, зачем?
Майор кивнул лейтенанту, тот приобнял женщину за плечи и вывел в прихожую. Майор слышал, как она там плакала и что-то выкрикивала, а лейтенант бормотал, утешая.
Хлопнула дверь, и в квартире наступила тишина.
– Она забрала кошку, – доложил лейтенант, появившийся на пороге.
Майор кивнул.
По предварительному заключению экспертизы в лице судмеда Лисицы, покойный был мертв около трех суток; смерть наступила в результате обильного кровотечения, вследствие перерезанных на обеих руках вен, с каковой целью была использована опасная бритва фирмы «Золинген», обнаруженная на коврике около ванны. Левая рука оставалась в горячей воде, что способствовало усилению кровотечения, правая лежала на краю ванны. Предположительно, он был пьян – насколько, выявит экспертиза; самоубийство не исключается.
Предсмертной записки Яков Ребров не оставил. Гостей, похоже, не принимал, на полу валялась сброшенная одежда. Зеркальный шкафчик в ванной с десятками бутылочек и тюбиков с шампунями и лосьонами был раскрыт – здесь, видимо, хранилась бритва.