– Конечно! – я едва не захлебнулся от негодования, услышав его гастрономическое сравнение.
Густобровый вождь, а за ним и все остальные питекантропы с сомнением покачали головами:
– Нет, вкуснее такого окорока ничего не бывает!
– Да поймите же вы, – не сдавался я, – их просто нельзя сравнивать. Это же книги! Хранилище многовековой человеческой мудрости!
– Разве книги можно есть? – вкрадчиво осведомился Бя-Ка.
Я энергично мотнул головой: увы, как всегда над их умами властвовал желудок и прочие органы пищеварительной системы.
– Вот видишь! – гордо выпятил грудь вождь.
По его торжествующей усмешке я понял, что он считает себя победителем в нашем споре, но у меня не имелось весомых аргументов, дабы переубедить оппонента.
После некоторой паузы Бя-Ка довольно деликатно переменил тему разговора, спросив:
– Так что же нам делать с Эв-Риком, соплеменники? Решайте. Нужно ли, чтобы этот бездельник и дармоед сочинял столь никчемные вещи, как азбука?
– Нет, не нужно! – хором ответили ему тукотумцы, тем самым предрешая судьбы изобретателя…
Некоторое время я ничего не понимал, словно находясь в прострации, а когда услышал оживлённый спор о гарнире, что должны были подать к изысканному деликатесу, догадался: они намерены отправить Эв-Рика, так сказать, в общий котёл и уже принялись разжигать костёр. При этом многие уже плотоядно облизывались.
– Никчемный человечишко, но мясцо у него должно быть вкусным! – пускала слюнки, щупая бедра Эв-Рика, одна из старух. – Ух, наедимся же до отвала!
– Подавишься, старая карга! – закричал я. – Каннибализм на глазах у представителя двадцать первого века? Креста на вас нет! Не допущу такого варварства!
Я кинулся к вождю и довольно быстро уломал его даровать жизнь бедняге, пообещав каждый вечер перед сном рассказывать ему сказки. Теперь требовалось согласие Бум-Бума, но эта туша упёрлась, и ни в какую! Я говорил уже, что он несколько недолюбливал меня, а сейчас принялся куражиться, нахально потребовав от меня в качестве бакшиша шорты. Те последние, что оставались на мне! А ведь несколькими днями раньше я уже подарил ему пару штук. Но он, не сумев натянуть на себя, носил шорты на голове, вроде импровизированной шляпы. Это выглядело оригинально, но несколько вычурно.
Незаметно, слово за слово, и мы с ним переругались. Он легонько толкнул меня в грудь, и я отлетел, словно пушинка. Во мне взыграло самолюбие – я саданул по его бульдожьей скуле кулаком, что, впрочем, не произвело на него ровно никакого впечатления. Он не меньше минуты натужно соображал, пока не осознал, что я его ударил, и с рёвом, от которого заболели барабанные перепонки, бросился на меня…