– Руффорд до последнего человека предан Марианне, – возразила Мартина, – и если она узнает…
– То ничего не произойдет, – прервал ее Робин. – Марианна будет молчать так же, как я. Она любит Вилла и никогда не причинит ему вред.
– Тогда данное тобой слово на нее не распространяется, – грустно улыбнулась Мартина. – Я забыла, что ты – это она, а она – это ты. Почему ты решил взять на себя заботу обо мне?
– Потому что в твоем ребенке течет кровь Рочестеров – наша кровь. А я – глава нашего рода, если ты помнишь, – довольно жестко сказал он и, заметив в глазах Мартины печаль, понял, в чем ее причина. Он смягчился и с теплой улыбкой добавил: – И ради тебя самой, Марти. В память о нашей юности в Локсли.
Мартина взмахнула длинными ресницами:
– Неужели я так постарела, что ты заговорил о юности как о далеком прошлом?
Робин окинул ее взглядом и улыбнулся. Даже в простом платье, осунувшаяся и бледная, она все равно была красивой. А когда на лицо вернутся краски и стан снова будет тонким и гибким, она вновь станет неотразимо хороша. Робин помнил, как на нее оглядывались все мужчины – от подростков до стариков, провожая взглядами так, словно не верили, что есть такое чудо на свете. Яркая и чистая зелень глаз, нежная белизна кожи, глянцевая смоль волос и земляничная спелость губ! Стройное гибкое тело каждым своим изгибом призывало к объятиям. Он сам не миновал чар ее изумрудных глаз, которые могли сразить одним мимолетным взглядом из-под длинных черных ресниц. Ее красота давно перестала волновать его сердце, но глаза и разум отдавали ей должное до сих пор.
– Нет, – тихо сказал он и с внезапной лаской провел кончиками пальцев по ее лицу. – Ты все та же Мартина, первая красавица Локсли. Вспомни, скольких мужчин и парней ты свела с ума!
Мартина закрыла глаза и, слабо улыбнувшись, провела его ладонью по своей щеке.
– Кроме одного, Робин! Кроме тебя, – еле слышно прошептала она и поцеловала его ладонь. – С моей стороны глупо заводить разговор после того, что ты сегодня узнал обо мне. Но, может быть, сейчас, когда прошло столько лет, ты все-таки скажешь, почему уступил меня Мартину? Все в Локсли были уверены, что мы с тобой дали друг другу слово.
Она подняла на Робина глаза, замершие в ожидании ответа. Он понял, что все эти годы ее мучил вопрос, какую ошибку она совершила, да и совершила ли? Может быть, ошибкой была ее уверенность, что она вообще что-то значила для него? Уже собиравшийся проститься с ней и уйти, Робин привалился спиной к стене и долго молчал, устремившись задумчивым взглядом в прошлое. Она тоже молчала, охваченная воспоминаниями, как и он.