– Ты такая и есть, – сказал он, не спуская с Марианны недобрых глаз, и отбросил всю напускную мягкость, – и ничуть не изменилась к лучшему. Я вижу, что тебе нравится дерзить лорду шерифу и мне? Позволь напомнить тебе о твоем положении, которому дерзость пользы не принесет, – и он выразительно указал глазами на ее располневший стан.
– Что вы хотите от меня получить взамен убежища в монастыре, о котором я вас не просила?
– Знак, условный знак, который поможет выманить Шервудского Волка из его логова. И ничего больше. Не так уж и много за жизнь и почти свободу? – так же прямо ответил епископ на ее прямой вопрос.
Марианна глубоко вздохнула, посмотрела поверх голов епископа и шерифа куда-то вдаль, и каменные стены словно растаяли перед ее ясным взором. Тихо рассмеявшись, она снова опустила глаза на епископа и сказала:
– Совсем немного! Вы просите у меня такой пустяк – предать супруга и господина!
Епископ сверкнул глазами и воскликнул, уже не скрывая одолевавшей его злобы:
– Надо еще доказать, что он твой муж! Я запретил всем священникам моей епархии совершать над вами обряд венчания!
– Тем не менее он был совершен, поскольку этот запрет отменил ваш двоюродный брат епископ Илийский. Как у папского легата у него были все полномочия сделать это, – ответила Марианна, оставшись равнодушной к гневу епископа. Заметив Хьюберта, который пришел в подземелье уже в одежде с гербом Гая Гисборна, она кивнула головой в его сторону: – А вот и свидетель, который присутствовал на венчании. Можете расспросить его, все правила были соблюдены или нет.
– Хорошо, пусть так! – сдаваясь, процедил епископ. – Это не меняет дела. Я уверен, что твой супруг, – он подчеркнуто выделил голосом это слово, – чья предусмотрительность и осторожность нам хорошо известны, не мог не условиться с тобой заранее о знаке, который ты должна послать ему, случись тебе попасть в беду. Я прошу и требую, чтобы ты сейчас назвала нам этот знак или передала его нам, если он при тебе.
– Вы случайно не исповедуете ли меня, святой отец? – живо поинтересовалась Марианна с неуловимой улыбкой, задрожавшей в уголках ее рта.
Услышав эти слова, Гай схватил Марианну за волосы и запрокинул ее голову так, чтобы заглянуть ей в глаза и заставить ее саму посмотреть на него.
– О какие знакомые присказки! – тихо рассмеялся он, прищурившись и не сводя с Марианны темных глаз. – Ты не только слова – ты даже интонации переняла у Шервудского Волка! Я отвечу тебе: ты не на исповеди. Ты на суде, и не принимай терпение и милосердие своих судей за глупость.