– Не дрейфь, пятый! Не придется тебе стрелять. Возвращаемся на базу. Все вместе. – Своим уверенным голосом я старался успокоить товарищей. Представляю, как их сейчас колотит, как пусто и тревожно в их душах.
– Нам запрещено. С тобой, семерка, запрещено. Если не выполним приказ, обещали отдать под трибунал. Всех троих.
– Плюнь и разотри! Американцы не могут нам угрожать, мы граждане другой страны, солдаты другой армии.
– Семерка, все хуже, чем ты думаешь. – Хватов тяжело дышал. Ему словно не хватало кислорода. – Приказ пришел от наших, причем с самого верха.
Вот этого я и боялся! Не хотел верить. До самого последнего момента гнал от себя эту мысль, как отвратительную, изъеденную лишаями собачонку. А она нет, все-таки изловчилась и вцепилась мне в самое горло.
– Но как же так? – вздох негодования и вместе с тем отчаяния вырвался сам собой.
– Семерка, америкозы рвут и мечут. Говорят, ты раскатал группу их советников, инспектировавших пограничные блокпосты. Наши оранжевые политики, естественно, обгадились со страху и мигом кинулись ублажать дорогих союзничков. А это, сам понимаешь, можно сделать лишь одним способом.
Господи! В голове у меня помутилось. Что я натворил? Как мог ошибиться? Лица американских офицеров, с которыми успел познакомиться здесь, в Грузии, калейдоскопом замелькали перед мысленным взором. Возможно их кровь на моих руках. Страх и ужас! Сперва смеялись и бражничали за одним столом, а потом я их всех…
Стоп, Витек! Не сходи с ума! Это психоз, истерика. Живы твои заокеанские собутыльники, живы и здоровы. Ну а те, кого ты размазал по кавказским скалам… Тут еще надо посмотреть, что за советники такие были. Как оказались в то самое время и в том самом месте, где бушевала кровавая заваруха. Совпадение? Может быть. А может и нет. Может кто из предприимчивых янки и впрямь подключился к опиумному бизнесу.
Что толку задавать вопросы, если ответа на них не найти? Не дадут тебе отыскать ответ. Если пацаны и пощадят, то на земле не отмажешься. Как миленький пойдешь под суд. Юридически ты, господин хороший, совершил убийство, причем убийство лиц, находящихся при исполнении служебного долга. И за это тебя по головке не погладят. Ни на родине, ни в любой другой стране. Ты, Виктор Петрович, теперь преступник международного калибра.
Вдруг мне стало так мерзко и противно, что захотелось блевать. Я большой и сильный человек, старый солдат… однако самые радужные перспективы которые намечаются впереди – это тюремная камера на всю оставшуюся жизнь. Со всякими отбросами буду драться за миску супа, отстаивать место на нарах, охранять девственность своей задницы, а по ночам старым затравленным волком выть на луну. Нет уж, это не по мне. Лучше уж смерть!