– А я лу̀на. Лу-на, – сделала я ударение на первом слоге и сощурилась: ну говори.
– То есть ты меня старше?
– Да, к сожалению, – вздохнула я, передумав добавлять во взгляд яду. – И что меня больше всего волнует, почему ты мальчик?
Ковен осмотрел себя.
– Во мне что-то не так? – не понял он.
– Да, ты парень! – ткнула я его в грудь. – А должен быть девушкой!
На заклинателя жалко было смотреть.
– Как правило, заклинатель мужского пола вызывает звездных духов того же пола. Следовательно, если я девушка, то и вызвать меня должна была девчонка. Вот я и спрашиваю, что с тобой не так?
– Да я раньше не замечал, что ущербен, – совсем уж испугался мальчик.
Я вздохнула, благосклонно разрешая ему не волноваться.
– Ладно, подписанного не воротишь. Я твой дух, ты мой хозяин. Так уж и быть. Но, – я угрожающе повысила голос, – не дай Юпитер ты вызовешь меня по пустяку! Договор разрываю сразу же!
– Хорошо, хорошо, Джина! – замахал он руками.
– Ну, хоть имя мое запомнил, – улыбнулась я. Получилось довольно благодушно.
Спустя не знаю сколько времени задушевных разговоров – много же я узнала о человеческом мире и о жизни моего заклинателя в частности! – я вернулась домой.
– Джина, ты пришла! – услышала я взволнованный голос мамы. Теперь-то что? – Как же ты долго отсутствовала!
– А сколько сейчас? – спросила я, припоминая, что в домике Ковена часов не было.
– Семь вечера!
Я ошарашено открыла рот. Сколько?!
– Ты отсутствовала пять с лишним часов!
Я смотрела на маму и, наверное, выглядела глупо… Какой же у меня сильный заклинатель! Он совсем не выглядел усталым, когда я уходила от него. А ведь обычный договор длится не более двадцати минут, на большее магии молодого заклинателя обычно не хватает!
И тут я только вспомнила, что мы забыли указать, на сколько я обязана приходить времени в день. Это было мелким шрифтом возле подписи, «нужное вписать или подчеркнуть»… Если так пойдет и дальше, то я смогу проводить в мире людей целые дни…
Обожаю своего заклинателя!
***
– Неси ее внутрь, что стоишь столбом! – закричала я на Ридена, подхватившего упавшую в обморок девушку. Матушки, какая она тощая.
– И это называется… как это вообще называется?!
– Владушка, я не…
– Владушка?!
– Яй-яй-яй, пойми меня, я тоже переживаю!
Ухо меня больше не интересовало – на кой черт мне сдалось это ослиное ухо! – но девушка, кажется, не собиралась сию же минуту завещать Господу свою душу. Бледная, худая, с костьми из-под кожи, но дыхание ровное, только жар. Сильный жар. И сильное… свечение.
– Миска на столе, полотенце рядом! – приказала я парню, слава матери, его не пришлось убеждать дважды.