Потом я надоела библиотекарше повторно, и она выдала специальную гибкую трубку, которая одним концом крепилась к шару, а на другом имела нечто вроде небольшого зеркальца – водишь им по строчкам книги, а шар через несколько мгновений тебе это зачитывает.
Только понимать чужую речь мне это нисколько не помогало. К тому же, слышать – одно, а воспроизводить на ином наречии свою мысль – совсем другое. Тут уж тетенька на меня вконец обиделась и вышвырнула со словами, что нет единого средства от всех бед (выразилась она, правда, покрепче, но повторить не смогу – то ли я не разговаривала на этом языке, то ли таких выражений в словарях не встретишь).
Влада, пожурив меня, притащила домой справочники и самоучители, и я уже самостоятельно пыталась освоить языковые минимумы. При этом постоянно мучилась мыслью – зачем придумывать столько всего, когда можно обойтись одним языком? Есть нюансы, которые не передаешь по-другому – и как тогда? В чем смысл такого разнообразия? Если бы его не было, какая-нибудь звезда не корпела бы долгими сутками над объемными томами.
В мире есть более интересные вещи: накормить, к примеру, Владину кошку, которая и не кошка совсем.
Гораздо больше пользы из книжного ада – я имею в виду то здание с бабой-ягой на страже – извлекла Владимира. В конце третьей недели она напоила меня настойкой из концентрированной магии (сказала, что взяла ее из волшебника), и где-то около месяца я натирала все тело мазью – из того же концентрата, а еще сливочного масла и молодой коры дуба (с запоминанием всех ингредиентов мне тоже было несладко). Действие возымело. Кажется… По крайней мере, в меня никто не тыкал пальцем с намерением сообщить всей округе, что я немного не того телесного цвета…
– Какая у вас коса, девушка, – неуклюже кривя губы в улыбке, произнесла торговка, протягивая мне мешок с лекарствами. В порту уже начал завывать ветер, а значит, вскоре после заката он доберется сюда. Я перестала рассматривать рынок.
– Толстая, красная, – продолжала любоваться женщина, чем заставила меня недоуменно опустить взгляд: коса как коса. – Каким-таким средством красили?
– Красила? Это мои волосы, – еще больше удивилась я. Разве их можно красить? Это же как наносить на кожу слой грязи и восхищаться, как тебе эта грязь идет.
– Твои? Ух-ой, не говори ерунды, девица. Не может быть такого натурального красного цвета!
– Вообще-то это медный, – заметила я, положила деньги на прилавок и ушла подальше от этой странной торговки.
– Медные… фих! – услышала я в гуле толпы. А после донесло слабый вздох: –