В течение карантинной недели мы учились ходить строем, убирали листья с плаца, иногда даже ломом их подметали. Но вот спустя неделю нас включили в наряд на камбуз. Из 23 человек отправились 10 на чистку, 5 на мойку, 5 на готовку и 3 на раздачу. Я попал со своими товарищами, Васей Щербаковым и Андреем Богуном, на разнос посуды и пищи по столам. Это был один из самых моих ужасных нарядов за всю службу. Но нам повезло: в отличие от остальных, которые были подняты в три ночи и отправлены на камбуз, в логово тараканов, картохи и хлеба, нас разбудили на два часа позже. Столовка, где нам предстояло усердно поработать официантами, состояла из пять или шести больших залов, переходящих из одного в другой, в каждом помещении стояло около 10–15 длинных столов с лавками, вместительностью примерно 15–20 человек. Кстати, в конце 19 века здесь был хлев для лошадей.
Нашей задачей было оперативно спустить лавки со столов, потом очень быстро и аккуратно на телегах развезти всю посуду и еду и расставить ее, затем мы с бешеной скоростью должны были все собрать в телеги, отвезти на мойку. Тем временем мойщики, отмывавшие жирные кастрюли и сковороды, должны были переключиться на посуду, так как буквально через мгновение должна была прийти вторая смена голодных бойцов. Столовая не была рассчитана на всю часть, поэтому завтраки, обеды и ужины накрывались по два раза на две смены. Так вот, подгоняемые мичманом (довольно борзым, по моему наблюдению, так как за каждый малейший косяк или медлительность кто-то даже получал подзатыльник), мойщики отмывали посуду, передавали нам, и мы опять с бешеной скоростью бежали и расставляли ее. И так в общей сложности для меня, Богунчика и Васи продолжалось шесть раз. К вечеру, когда закончился ужин, силы у нас были на исходе, ноги не ходили по причине мозолей на ногах из-за некоторых нюансов: кому-то прогары (рабочие ботинки матроса) выдали на размер меньше, а у кого-то, как в моем случае, они были на размер больше, нога там ходила как поршень в цилиндре. Так что картина была еще та. Передвигались мы как калеки. Глаза слипались, и хотелось уже в койку, но нам надо было еще помыть полы со столами и поднять на них лавки. И тут мичман принялся за нас конкретно. Под его крики мы мыли столы, с угрозами в наш адрес на раскоряках мы мыли полы.
Вдруг нашего Богунчика мичман ударил в живот за его нерасторопность, тот упал, в этот момент я уловил Васин растерянный взгляд, он мой тоже. Здесь я вспомнил все, что слышал об неуставных отношениях, и, созерцая все это, было сильное желание дать мичману в ухо, но это было лишь желание, так как голова моя говорила, что будут хрен знает какие последствия. Андрюша с извиняющийся улыбкой поднялся, взял тряпку и с троекратным усердием стал отмывать пол.