То же самое было, когда сентиментальный и чересчур для стоящего исследователя чувствительный Эдвард Миллер, вместе с другими членами экипажа интересовался его самочувствием. Ник и тогда ничего не то, что не мог ответить, но даже не понимал, что это означает и для чего требуется. Он хотел было сказать «хорошо», но вдруг не понял, как это? Что значит «хорошо»? Поначалу он ещё подробно анализировал свои ощущения, стараясь выяснить, почему это ещё совсем недавно было для него так важно. А теперь он этим почти не занимается, так как это всего лишь слова, внешняя оболочка, дешёвая, ярмарочная ширма, прикрывающая пустоту. Как миллион слов, которые придумали люди, лишённых всякого смысла.
– Что такое дом, например, – рассуждал Ник. Это место, куда он почему-то должен приходить после работы. Но кроме него, там проживают по какой-то причине ещё два совершенно отдельных человека, две самостоятельные личности, с которыми он опять же, непонятно отчего, вынужден это пространство делить. Почему? Зачем? Ведь у них совершенно разные интересы, стремления и цели. Он никогда не поймёт их, а они его. Так для чего это полунасильственное существование? Только из-за того, что в результате совместного проживания у них появился некто третий, тот, кто ещё долгое время будет не в состоянии позаботиться о себе самостоятельно? Нику было неприятно об этом думать, но он ясно отдавал себе отчёт в том, что если он хочет изменить ситуацию действовать нужно будет, в первую очередь, ему самому. Неуклонно, прямолинейно и хладнокровно. А значит, как бы он ни старался этого избежать, опять разговаривать, снова и снова что-то объяснять и растолковывать, причём в самое ближайшее время. Слова, слова, нескончаемый поток вербальной скорлупы. Хуже всего было то, что после слов, ему наверняка снова придётся иметь дело с душевной экспансией и чувственной неуравновешенностью людей. И в первую очередь начнётся это со стороны женщины, приходящейся ему женой. Он это уже предвидел. И называл эмоциональным мусором, который люди так любят извергать на своих ближних. И который был ему непонятен и вызывал внутреннее противление. Он всё ещё не понимал, зачем это им нужно. Это такая игра? Ещё один ритуал? Но для чего? С какой целью? Больше всего, думал Николас, это похоже на всеобщее, коллективное помешательство. На бессмысленный, чудовищный балаган, в котором у каждого своя роль. Но он не желает в нём больше участвовать, с него хватит.
Когда Ник вышел из душа, позвонил его отец. После того, как в точности следуя алгоритму, который соблюдали с ним и все остальные, он выспросил у сына про самочувствие, (они все сговорились что ли, метеором пронеслось у Ника в голове), а затем осторожно поинтересовался, почему он не захотел разговаривать с матерью.