– Да, и, кстати, Ник, я полностью согласен с тобой, что такого не повторится больше… А знаешь почему? Хотя бы по той простой причине, что ты не примешь участия больше ни в одной космической экспедиции… По меньшей мере, я собираюсь сделать для этого всё, что в моих силах. Но уже сейчас могу заявить со всей ответственностью: ни в моей команде, ни на этом корабле ты больше не появишься, это совершенно точно. Капитан нахмурился и отвернулся. Почему-то ему было невыносимо трудно смотреть на Ника. И даже находиться с ним рядом. Ощущение было настолько чётким и болезненно-острым, что Алану нестерпимо, до предательски ухнувшего на всё левое подреберье и замеревшего тут же, где-то в области солнечного сплетения сердца, до застучавших со страшной силой в висках стальных, холодных молоточков захотелось выйти отсюда, чтобы только не видеть больше этого человека.
– Что с ним, док? – спросил он Филиппа, когда встретил его выходящим из соседнего отсека. Тот развёл руками:
– Пока рано делать выводы, должно пройти какое-то время… Если вкратце, физически он в полном порядке… Он получил небольшую долю радиоактивного облучения и отравления газовым коктейлем, в состав которого входит добрая половина таблицы Менделеева, и то, о чём мы пока не имеем ни малейшего представления… Но эти последствия, в принципе, в наше время устраняются довольно быстро, и принятые меры со всем основанием позволяют надеяться на то, что Николас Дорин в самое ближайшее время вернётся к своим обязанностям космобиолога и учёного…– доктор попытался пройти в изолятор, но Алан, своей внушительной фигурой загородивший проход, не двинулся с места. Доктор удивлённо поднял на него взгляд:
– Я имел в виду не физическое состояние, Фил, – Гору наморщил лоб и замолчал, словно подбирая слова, – он как-то изменился… внутренне… С ним что-то не так… Это, как будто не тот Ник, которого я знаю… Которого мы все знаем, – он наклонил голову и заглянул в моргающие чаще обычного глаза доктора:
– Ты разве не заметил этого? Филиппу весьма ощутимо стало неуютно под его пристальным взглядом:
– Я не готов сейчас в полной мере к обсуждению, э..э психологического состояния Дорина, к тому же это не совсем в моей компетенции. Он старательно избегал магнетического капитанского взгляда и чтобы хоть как-то замаскировать свой внутренний дискомфорт, намеренно говорил сухим, официальным тоном:
– Позволю себе напомнить, что ещё несколько часов назад, речь в буквальном смысле шла о его жизни и смерти… Простите, капитан, но мне нужно вернуться к моей работе, – он протиснулся боком между стенкой и Аланом Гору, вынуждая последнего отступить. Собираясь открыть дверь изолятора, он в последний момент остановился и развернулся вполоборота: