Рядом лежало тело, лежавшее каждое утро на протяжении уже года. В комнате был полумрак, а в голове шум. Сергей Алексеевич посмотрел на часы, время было 11:36 утра. Он ощущал себя так же, как и последние несколько лет каждое утро. Это было ощущение похожее на то, как когда приходишь в свою квартиру после погрома, когда всё разбросано, может даже сломано, и вот вроде ты видишь свою собственную квартиру, в которой каждый предмет обладал своим местом, где каждый этот предмет знаком как никто и ничто другое, но это будто не твоё, нападает какое-то оцепенение, пустота, так как не получается понять, что происходило вчера, что планировалось, что сделано. Будто вчера, ложась спать, не ты планировал какие-то действия, обдумывал завтрашний день, а кто-то иной, кто-то, кто потом на словах просто и на скорую руку передал тебе свои мысли и сбежал, а сегодня утром от этого остался только тяжёлый неразборчивый след. Иногда дни так сливались друг с другом, что, смотря на себя в зеркало Сергей Алексеевич думал: «Ведь я стригся буквально несколько недель назад, может две-три недели прошло, как же так быстро волосы растут?» Но потом оказывалось, что последний раз он стригся больше двух с половиной месяцев назад, и так во всём. Не мог он без помощи календаря сам сказать какой день недели или же число месяца. Для него практически и не осталось-то понятий «день», «неделя», и других подобных, жизнь не делилась на суточные отрезки квадратиками календаря, а небрежно размазывалась на неопределённые периоды.
Сергей Алексеевич взглянул на часы – 11:43. Он смотрел то в потолок, то по сторонам и думал, что надо вставать, иначе он снова уснёт. В его голове проснулось воспоминание о сне. «Какого чёрта я вообще рассуждаю о типах тормозов, если я практически ничего не знаю о них, какие ещё лазерные тормоза, пескоструйные, откуда это всё, мозг?! А… Ясно, ссора с матерью была во сне». Лицо Сергея Алексеевича омрачилось. Но вот он моргнул раз, второй, и очень скоро провалился в дремоту, из которой через пару минут вывалился. И именно вывалился, не выпал и даже не вышел, не проснулся, а вывалился, потому что каждый раз как он засыпал его что-то очень неудобное из этой дремоты выбивало. В конце концов, почти в 12 часов он смог себя осилить и, хотя бы сесть на диван. В голове всё ещё шумело и было тяжело, – «наверное, так себя ощущают люди после хорошей попойки», – думал он. «Но я никогда не напивался до такого состояния и не могу этого знать наверняка». Да и зачем ему это было нужно, ведь вместо алкоголя у него была жизнь, которая и обеспечивала его такими прелестными ощущениями.