– Вас как по именам, мальчики? – спросила она.
– Максим, Михаил, – ответили мы серьезным хором.
– Меня Анна Викторовна, – как-то тихо пробормотала она, – я вам дам тогда куртку внука, его в детском доме одевают хорошо, – я когда его беру, то он сыт, одет, обут, не голодают они там. Хорошо их и кормят, и одевают. И вообще, все хорошо у него…
Анна Викторовна (то есть понятно теперь, что она самая настоящая бабушка, как я по морщинам сразу не догадался) как-то странно заговорила, тихо и быстро, достала красную потрепанную куртку примерно моего размера и протянула нам.
– Держите. Егорке не надо. У него все есть. Государство, спасибо ему, взяло под защиту.
– А… Почему он в детском доме у вас? Где его папа и мама?
– Ох, Мишенька, – это она меня назвала Мишенькой, но я не обиделся. Я понимал, что участвую в серьезном разговоре, – папа, Витька, сын мой, отбывает срок, в колонии. А мать, Наташка, не выдержала, крыша поехала. Сначала вроде держалась, говорила, что ради Егорки, ради Егорки. А потом… В общем, всех раскидала судьба по казенным домам. Только вот я осталась. А муж мой, тот на свободе был, да по пьяни умер. Как это все случилось, он стал все больше и больше, и удар его хватил. Ой, что же это я вам таким малышам рассказываю…, – спохватилась она.
Мы с Мишкой прямо застыли, потому что никогда не слышали столько неприятностей в одном предложении. Нас учит Мария Вячеславовна никогда много информации в одном предложении не рассказывать. Мишка, видимо, тоже это вспомнил. Поэтому решился задать Анне Викторовне наводящий вопрос.
– А сын за что в колонии сидит? – спросил он. Во дает, подумал я, я бы не догадался такое узнать.
– Он сидит незаслуженно. Оговорили его. Ребята наркотики продавали, а он свидетелем был. Потом их-то родители откупили. А я своего не смогла. Очень много денег надо. Вот теперь он один за всех, невиновный, 8 лет и отбывает… – голос ее задрожал, и она расплакалась прямо при нас. Я подумал, что мы уже, наверное, настоящие взрослые, что при нас бабушки плачут.
– Не расстраивайтесь, – сказал Мишка, – он отбудет срок и выйдет, и Егора заберет из детского дома. И жена его поправится и поумнеет, – Мишка явно был оптимистом и умел поддерживать людей в трудной ситуации.
Анна Викторовна почему-то не обрадовалась мишкиным словам, а просто сказала:
– Ну, мальчики, ничего не поделаешь, жить как-то надо. Вы вот Крыму помогаете, молодцы. Я за 200 рублей хотела куртку продать, у вас сколько есть?
– 150, и у Мишки 100, всего 250! – почему-то выпалил я. Видно, испугался, что Мишка своими умными вопросами опять расстроит бабушку.