Но любить – это действие.
Когда мы ждем и просим любви, мы прежде всего просим действий: знаков внимания, выражения поддержки, тепла, ласки, проявления чуткости, защиты, поступков, заботы и т. д. Мы хотим не столько светящихся обожанием глаз, сколько действий, выражающих любовь.
Но когда мы говорим: «Я люблю», – мы говорим не о том, как мы вежливо молчали, пока он рассказывал про рыбалку, как запомнили его любимый суп и как не стали упрекать, когда он забыл купить молоко, а о том, как остро мы чувствуем «бабочек в животе».
Именно действие ценно. И материнство дает это понимание: даже если внутри нас все переворачивается от бешенства к этому ребенка, мы все равно стремимся поступать как любящий человек, то есть мы любим. Мы любим, когда обнимаем его вредного, принимаем его трудного, выслушиваем злого и т. д., – именно тогда мы становимся любящими родителями, а не когда патока сочится от вида мягкой пяточки.
Может, поэтому так долго длятся испорченные отношения: мы уже давно не любим, хотя в душе «чувствуем тягу», но давно уже манипулируем, травмируем, разъедаем, обижаем и высмеиваем, и все это под знаком «люблю». Может, поэтому так трудно просить о тепле, ласке, поддержке – то есть о любви. Просьбой ты фиксируешь ее отсутствие.
«Бабочки в животе» – вторичны. Первично – любить, в его глагольной форме.
Когда я говорю о любви как о действии, я говорю о тех поступках, которые позволяют другому чувствовать себя любимым, понятым, а не о тех, которые мы совершаем, «потому что любим». Под тегом «это все ради тебя» можно сделать много страшного, да и просто ненужного. Так что судить о том, любят ли, может получатель. Какие бы бабочки в нас ни взрывались в тот момент, когда мы посылаем тысячную раздражающую эсэмэску: «Почему ты мне не звонишь, ты меня не любишь» – и когда мы в который раз демонстративно восклицаем: «Я на тебя свою жизнь положила», – мы не любим, мы занимаемся чем-то совсем другим.
Любить – это поступать так, чтобы другой чувствовал себя любимым. Это единственное мерило.
– А что же вы тогда разводитесь столько раз?
– Потому что проживаю столько жизней.
Мы притягиваемся к своим травмам. Отсутствующий отец, отвергающая мать, высмеявшая первая любовь, контролирующий бывший муж – оставляют в нас травмы, будто поломки в восприятии реальности. Это подобно страху темноты, тошноте от капусты, которую насильно пихали в рот, мурашкам страха от подъезда, где напали, холоду внутри от повышения голоса – мы буквально проваливаемся, сталкиваясь с похожими на наши травмы. Теряем уверенность, разум, адекватную оценку реальности. Психологические травмы как смещение костей. Наша психика их стремится выровнять, срастить. Наша психика ведет нас в такие же ситуации снова и снова, пока внутренняя эмоциональная кость не срастется.